Зима была холодной

***Золотая лихорадка в Колорадо закончилась быстро — золота здесь оказалось не в пример меньше, чем на Аляске. Но минеральные источники позволили наладить туристический бизнес и надолго сделали край процветающим.

****У каждого племени были свои особенности строения жилищ. Всем привычные вигвамы использовались только кочевыми племенами. У осёдлых же были вполне себе капитальные постройки. Навахо строили хоганы — полуземлянки с насыпной крышей.

========= Глава 14 ==========

Осень принесла затяжные дожди, размыла дороги. По-прежнему было тепло, но слякоть и вечно хлюпающая под ногами грязь наводили уныние. Алексис не считала, сколько раз за эту неделю мыла полы в школе, хотя дети честно пытались следить меньше. Серое небо, серый лес, и на душе было серо и тоскливо.

После поездки в Денвер прошло две недели, но впечатление от увиденного всё ещё было сильно. Алексис пыталась осторожно спрашивать горожан о близком соседстве с индейцами, но пришла к неутешительному, но логичному выводу: никто не радовался дикарям, напротив, каждый счёл своим долгом сказать, что мечтает о скором избавлении нежелательных соседей. У неё хватало ума не спорить, но и соглашаться не хотелось. А те крупицы, что удалось собрать о живущих рядом навахо, она почерпнула из брошюр, которыми охотно снабдил капрал Лоуренс.

— Врага надо знать в лицо, мэм, — сказал он, протягивая несколько тонких листков, с напечатанным в типографии текстом. — Я понимаю вашу тревогу, но будьте уверены — армия сможет защитить.

Алексис лишь слабо улыбнулась на это. Капрал, несмотря ни на что, оказался приятным человеком, и, как бы ни хотелось, она не могла относиться к нему плохо.

Брошюры рассказывали о навахо, как о народе земледельцев, которых в ближайшее время приведут к «цивилизации», научив пасти скот и строить дома. Там же говорилось о примитивном разуме индейцев и о том, что обучаются они неохотно. В примитивный разум верилось с трудом, но то, что школа стояла до сих пор пустая, удручало. Да и представить гордого вождя пасущим коров получалось слабо. Брошюры не помогли, скорее, запутали ещё больше. Наверное, стоило меньше думать о дикарях, до которых никому, кажется, кроме неё и отца Колума в Колорадо-Спрингс совершенно не было дела.

Тоскливо вздохнув, Алексис посмотрела в окно: там опять шёл дождь, размазывая силуэты прохожих. Что-то знакомое показалось вдруг в одном из спешащих под навес мужчин. Сердце встрепенулось и забилось часто-часто, и Алексис, не удержавшись, подбежала к окну, вглядываясь в серую хмарь. Нет, просто показалось. Нервно облизнув губу, она вернулась за стол и посмотрела на свои руки — пальцы мелко подрагивали. Надо же, одна мысль о том, что это мог быть Киллиан, подняла в груди целый вихрь эмоций.

«Я слишком хорош для вас, не обольщайтесь».

Эта фраза занозой сидела в голове, заставляя злиться. На себя за то, что пошла поговорить, на него за самодовольный тон и попытки снова спрятаться за маской циничного выпивохи. Но отчего-то Алексис всё больше убеждалась во мнении, что Киллиан не такой. Фотокарточка осталась стоять на комоде, и по вечерам Алексис ставила её на стол перед собой и вглядывалась в лица. Спокойные, умиротворённые, молодые. Сколько же здесь было Киллиану? Едва ли больше двадцати пяти. А сколько сейчас? От мыслей, что совершенно его не знает, она приходила в отчаяние.

Алексис хотела бы понять, что именно привлекло её в младшем МакРайане, но, к сожалению, объяснения возникшему чувству не было. Даже себе она не могла пока признаться, что её необъяснимо тянет к нему, закрытому, колючему. Вероятнее всего причина была проста — Алексис попросту было его жалко. Невозможно не жалеть человека, который столько перенёс. Иных причин не было, просто не могло быть. Киллиан слишком отличался от мужчин, которых знала Алексис, чтобы думать о возможной симпатии.

Джон был выше, шире в плечах, и волосы у него были светлые, почти белые, всегда тщательно уложенные, не в пример каштановому беспорядку, творившемуся на голове Киллиана. И глаза у мужа светились теплом, светло-карие, с зелёными искорками смеха. По сравнению с ними ледяная, почти прозрачная голубизна глаз Киллиана попросту пугала. Но именно его взгляд преследовал ночами, полный нежности и любви. Почему иногда, в тёмные предрассветные часы, она мечтала, что когда-нибудь он посмотрит так на неё? Глупости! К утру все мысли разлетались под порывами ветра со склонов Пайкс-Пик, оставляя только сочувствие доле вдовца и раздражение на себя за то, что снова всю ночь думала о его губах, оказавшихся на удивление мягкими…

Замечтавшись, Алексис рассеянно скользила кончиками пальцев по своим губам, и когда дверь внезапно распахнулась, едва успела одёрнуть руку, испуганно подняв глаза.

— Опять этот дождь. Теперь до вечера не закончится! — весело объявила Мередит, проходя внутрь. В руках она держала одну из близняшек, а та сжимала в кулачке сухарь, замотанный в тряпицу.

— А остальные где? — улыбнулась подруге Алексис, поднимаясь ей навстречу.