Зима Джульетты

– Ага! Все верно! Туда их, туда! И пока всю классику вкупе с нашими советскими и постсоветскими авторами не перечитают, к власти не допускать! Представляете себе картинку, а? Включаете вы однажды телевизор, а там какой-нибудь депутат Василий Пупкин с криминальным прошлым так и сыплет цитатами из прочитанного, так и сыплет… А вы сидите перед телевизором на диванчике и пальцем ему грозите – вот тут ты напутал, Вася, это не Достоевский сказал, а Сергей Довлатов… Плохо, Вася, плохо. Выкладывай на стол мандат, читай еще!

– Ой, Юлечка, не смешите меня! Надо же, до чего мы с вами договорились. Вася Пупкин! Цитатами! Ой, не могу, я сейчас рыбой подавлюсь…

– Ладно, не буду. Но мысль про обязаловку и библиотеку правда хороша, согласитесь! Кстати, были бы вам в этом случае и почет и слава, и зарплата соответственная. И возможность в бар ходить.

– Да что вам дался этот бар, не понимаю? Подумаешь, мерило успешности! Я, например, совсем не горю ни желанием, ни любопытством, мне и без бара хорошо живется. И не в том даже дело, что я библиотекарь и заплата у меня скромная…

– А в чем же тогда?

– Да вы посмотрите, посмотрите на меня внимательнее – где я и где бар! Явная же несовместимость! Но если уж так случится, если небо на землю вдруг упадет и появится у меня такая потребность… Тогда я просто открою книгу и почитаю об этом, и представьте себе, мне хватит! У Хемингуэя, например, почитаю или у Хейли!

– Да верю я, верю. И про Хемингуэя верю, и про Хейли. Но здешний бар, я думаю, на такое не потянет. Так что давайте, доедайте своего окуня и пойдемте знакомиться с обратной стороной прочитанного. Мы еще покажем этим вашим… Хемингуэям и Хейли, что такое бар в пансионате «Рассвет»! Кстати, название могли бы и сменить… Совковое какое-то… Идемте, Люба!

Юля и сама не могла понять, отчего привязалась к несчастной библиотекарше с этим баром. Да еще и спорить на сомнительные темы взялась. Но сидела, ворошилась в ней странная вредность, колючая и задорная, подоплеку которой она и сама не могла бы определить. Наверное, она больше сыну предназначалась, было внутри ощущение, что он ее каким-то хитрым способом облапошил. Но вот же, досталась эта вредность не сыну, а бедной Любе… Хотя – чего такого-то? Наоборот, пусть еще и спасибо скажет. Будет потом в своей библиотеке рассказывать, что в отпуске из бара не вылезала. А как она искренне в спор ввязалась, как правоту свою горячо доказывала – это ж вообще отдельная песня! Гаджеты, говорит, от лукавого! Смешно! И сама она ужасно смешная.

Бар оказался как бар, вполне заурядная забегаловка, но и не без покушений на самобытность. В том смысле, что самобытность выражалась во всякого рода украшательствах на осеннюю тематику – в гирляндах из желто-багряных веток, развешанных по стенам, и в таких же букетиках, расставленных по столам. Листья в гирляндах и букетиках давно вымерли, скукожились в жалких спиралях, на корню опошляя тематическую «самобытность». И даже престарелая барменша была в «тематике», то есть в напяленном на голову веночке из желтых листьев и рябиновых гроздьев. Не барменша, а красота неописуемая. Нет, если бы молодая была, куда ни шло… А так – просто издевательство над бедной женщиной.

Впрочем, пусть будет «тематика», так смешнее. Надо им подсказать, чтобы еще пару коряг замшелых из леса приволокли и на барную стойку взгромоздили. То есть наддали бы еще самобытности, гулять так гулять! Тем более Любе здешняя атмосфера, похоже, вполне по вкусу пришлась.

– Ой, как здесь необычно. Темно, музыка. И эта женщина в луче света – как валькирия… А что здесь делают, Юля?

– Как – что? Пьют. Подходят к этой самой валькирии, она всем наливает.

– Да, это я понимаю… То есть просто пьют, и все?

– Ну почему же? Выпьют и музыку слушают. Потом еще выпьют. Еще музыку послушают. Еще… А впрочем, что я вам рассказываю? Давайте-ка мы с вами приступим к разврату… Что будем пить? Коктейль? Вино, шампанское? Виски, текилу, коньяк?

– Ой…

– Я угощаю, Люба!

– Ой…

– Расшифруйте мне свое «ой», пожалуйста. Я не понимаю, что за ним кроется.

– Да, да… Тогда мне вино, пожалуйста. Если можно, красное сухое. Чтобы совсем-совсем кисленькое такое, знаете?

– Что ж, можно и кисленькое. А я хочу «Маргариту».

– А кто это – Маргарита? Ой, извините, я не то ляпнула, да? Не смейтесь надо мной, Юля!

– Да я не смеюсь… Просто здесь, кроме пьянства, больше ничего предложить не могут. Стало быть, «Маргарита» – это тоже всего лишь выпивка. Очень вкусная, между прочим. Хотите попробовать? Ну же, Люба, решайтесь! Все надо хоть раз в жизни попробовать!

– Вы так считаете? Что ж… А сидеть надо вот здесь, да? На таких высоких смешных табуреточках? Но это же ужасно неудобно, мне и не взобраться.

– Ладно, не будем на табуреточках. Идите за столик, видите, там, в углу, на двоих? Я сейчас все принесу.