Зима, любовь, экстрим и хаски

Даня не сразу понял, что произошло. Но быстро сложил два и два и заявился ко мне в апартаменты с извинениями. Извинения я приняла, но самого Царевича отшила. Хотя в глубине души я отлично понимала, что Зайчик действительно устроила показательные выступления, строить с Даней отношения я была не готова. Наше приключение теперь казалось подернутым дымкой сном, не более. А Царевич злился, не желая принимать отказ. Вот и сейчас привел в питомник целую толпу и сам остался. Просто так. Поболтать.

От катания в собачьей упряжке дети пришли в восторг. Собаки были довольны не меньше, хотя Джек так и норовил сойти с трассы и заняться чем-то более интересным, чем бессмысленный бег по кругу. Катать детей я любила. Слышать их веселый смех, ощущать настоящий восторг и радоваться вместе с ними простым вещам – все это было так важно, и необходимо мне, как воздух. И даже ехидная улыбка Царевича в такие моменты не могла испортить мне настроение.

– Лаки! Вперед, девочка! Вперед! Домой!

Повинуясь моему голосу, собаки рванули с места и помчались под горку к вольерам. Я дала им полную свободу, наслаждаясь гонкой и морозным воздухом, обжигающим легкие. Мне хотелось визжать от восторга и рыдать одновременно. Царевич остался у тропы, и я искренне надеялась, что он не пойдет за мной, потому что находиться рядом с ним наедине мне все еще было трудно.

А у вольеров меня ждал Ремизов.

– Как покатались? – спросил Святослав, едва я вошла во внутренний двор питомника, ведя на поводке Чука и Гека.

– Очень даже неплохо, снег плотный, нарты просто летят! – ответила я. – Даже Джек соизволил бежать со всеми. Как дела у Молли?

– Я выгулял ровно половину ее потомства, – мужчина устало вздохнул и поднял глаза к небу: – Это невозможно, Зоя! Они разбегаются в разные стороны!

Я засмеялась. Святослав махнул рукой, так и не дождавшись от меня искреннего сочувствия, и скрылся в теплом вольере, в котором жили щенки.

За забором завыла Лаки. Она терпеть не могла оставаться на привязи одна. На ее жалобу немедленно откликнулся Вульф, за ним подхватили все остальные собаки.

– Издеваетесь? – пробормотала я. – Ну Лаки! Ну нахалка!

Чук и Гек безропотно позволили снять с себя амуницию и только после этого принялись валяться в свежих опилках.

Это был их ежедневный ритуал, требующий обязательного исполнения.

А я отправилась за остальными.

– Ты как? Готова к выезду завтра? – спросил Свят, когда я уже закончила работу и проверяла, хорошо ли закрыты щеколды. Альбус, например, при желании легко мог справиться с обыкновенным шпингалетом. К счастью, желание сбежать у него давно не возникало. Запирать собак на ключ нельзя, в первую очередь в целях их безопасности.

– Я мечтаю оказаться на старте, – ответила я. – Я устала переживать, хочу уже действовать.

– А зачем ты переживаешь? Это даже не гонка, Зоя. Это приключение.

– Последнее время я приключений опасаюсь, если честно.

– Ты справишься, я видел тебя на дистанции. И Лаки умница.

– А Сильвер? Он пока не привык.

– Он будет рваться хотя бы к Даниилу, – напомнил Святослав. – И тебя он слушается. И Лаки тоже.

– Даниил? – усмехнулась я и протянула мечтательно: – Хотелось бы, чтобы он меня слушался.

– Не придумывай! Парень за тебя горой. И в гонку впрягся.

– Вы же говорите, что это не гонка? – напомнила я. – А старается Царевич ради себя. Между прочим, я тоже присутствовала при этом разговоре.

– Ты специально?

– Что?

– Когда ты прекратишь мне выкать? Я чувствую себя стариком!

Я не удержалась и фыркнула, а потом и вовсе захохотала.

Святослав был похож на огромного косматого викинга, но никак не на старика. Рослый, в плечах он едва ли уступал Косте Бурову, который мог похвастаться весьма крепким телосложением. С Костей они были ровесниками, но темная борода и густые брови делали Ремизова старше.

– Ну и что ты смеешься? – спросил Свят немного сварливо.

Я знала, что он не сердится, но мне все равно стало неудобно.

– Прости… – пробормотала я.

– За что? За то, что никак ко мне не привыкнешь?

– Я слишком к тебе привыкла, Святослав. И это пугает. Гонка закончится, ты выполнишь одному тебе известную миссию и уедешь. А я останусь.

– Но, если я позову тебя с собой, ты откажешься, так?

– Давай закончим этот глупый разговор? – предложила я.

– Давай, – легко согласился Ремизов. – Идем, тебе еще собираться.

– И не мне одной!

Святослав только рукой махнул, не желая ввязываться в спор. И это было очень верным решением.

Я психовала. Психовала по-крупному, срываясь из-за мелочей на близких людях. Алена терпела молча. Мама, которая приехала в “Медвежий угол”, чтобы проверить здоровье собак перед пробегом, недовольно поцокала языком, едва мы оказались в моих аппаратах, и ехидно произнесла:

– Зоя, ты становишься очень похожа на своего отца. Он тоже обычно ничего не слышит.

– Отличная новость, мам!

– Надеюсь, ты сделаешь выводы? – ответила она.

– Какие?

– Ты думаешь не о том, дочь! Я знаю, как тебе дорог “Медвежий угол”. Отлично знаю. И собак люблю, не меньше твоего, но…

– Мам, хватит!