Зима, любовь, экстрим и хаски

Проверив упряжку несколько раз, я укрываю Роуз и убираю якорь.

Девушка-волонтер желает мне легкой дороги, а потом вдруг задумчиво произносит:

– Знаете, а еще одна упряжка, кажется, из Москвы, так и не дошла до этой точки.

– Хм, спасибо, – отвечаю я. – Обязательно передам на базу. Сопровождения ее тоже нет?

– Нет, – она растерянно разводит руками. – Времени много прошло.

– Много, – соглашаюсь я, отпускаю тормоз и командую:

– Вперед! Сильвер! Вперед!

И пес меня слышит. Нарты срываются с места, собаки послушно бегут вперед, а я пытаюсь унять бешеный стук сердца и без конца повторяю:

– Вперед! Сильва, вперед!

Вся дорога занимает не больше двадцати минут, и я даже толком не успеваю испугаться или прочувствовать. Сильвер уверенно держит средний темп, а Лаки и остальные легко принимают его лидерство. Только Роуз время от времени ноет и бросает на меня жалостливые взгляды. Я слишком поздно понимаю, что девочка выпрашивает вкусняшки.

На базе нас уже ждут. У финиша как всегда людно. Волонтер фиксирует время прибытия, щелкают затворы фотоаппаратов. От избыточного внимания Сильвер начинает беспокоиться. Встревоженная Катя кидается к Роузи, стоит мне только закрепить якорь.

– Свят звонил? – спрашиваю я. – Нашли?

– Звонил, – отвечает Катя. – Нашли. У Зои травмировано плечо.

К горлу подкатывает тошнота. На мое волнение Лаки тут же отзывается тоскливым воем, который подхватывает вся упряжка. Только Роуз, обласканная Катей, грызет вкусняшки.

– Как она? – спрашиваю я.

– Пока ничего не знаю. Но не замерзла и в сознании. Они привезут ее сюда и на машине поедут в город.

– Я поеду с ней!

Катька нервно кусает губу и напоминает:

– Сначала собаки. Их нужно устроить и покормить. Тут удобный вольер, кстати. И посмотреть, что с лапой Роуз. А все остальное решим. Ой, а где твой снегоход?

– Остался у последней контрольной точки.

– Нужно его забрать.

– Еще успеем, сейчас ребята вернутся.

Шарапова кивает, соглашаясь.

Мы едва успеваем накормить собак, когда у Кати звонит телефон. Она сердито стягивает перчатку, неуклюже и нервно стучит по экрану пальцем и наконец отвечает:

– Я слушаю, Свят.

Сердце колотится так, что темнеет в глазах. Да что со мной такое? Такое ощущение, что я схожу с ума. Я нервно кусаю щеки, пытаясь понять, кто звонит, но тщетно. Катя слушает внимательно и хмурится. И от одного ее вида меня накрывает приступом паники. Да, блин! Такого не было со времен старшей школы, когда Темка и Зайчик впервые притащили меня на закрытую горнолыжную трассу. Сильвер вертится у моих ног, тычется мокрым носом мне в ладони и тихо поскуливает. Лаки замерла у входа.

– Я поняла, Свят, – говорит Катя ровно. – Дай мне пять минут.

Она убирает телефон в карман и смотрит на меня как-то странно. Я не выдерживаю и почти кричу:

– Ну что там?

– Они здесь. Гарик считает, что у нее вывих. Ей точно нужно к врачу. Идем, они ждут у ресепшена. Нужно найти Зоины документы.

Зоя бледная. Очень бледная. Она полулежит на диване, смотрит куда-то в потолок и замечает меня не сразу. Левая рука прижата к телу широким эластичным бинтом прямо поверх куртки. Я срываюсь с места, мечтая только об одном – схватить ее, прижать к себе и никогда больше не отпускать. Но замираю в паре шагов от девушки. Зоя смотрит на меня испуганно, на бледных щеках проступает румянец. И тогда я опускаюсь рядом с ней на колени, сжимаю в своих руках ее ледяную ладошку, подношу ее к своим губам.

– Никогда так больше не делай, – шепчу я.

– Как? – также тихо спрашивает Зоя.

– Не пугай меня. Я думал, что сойду с ума.

– Я постараюсь, – обещает девчонка, но я ей почему-то не верю.

Прикрыв глаза, я целую ее холодные пальцы, пытаясь унять глупое сердце, и тут же вспоминаю про Лаки.

Словно читая мои мысли, Зоя произносит:

– Ты можешь привести Лаки, пока мы не уехали? Как она?

– Психует не меньше меня. Есть отказалась. Зоя, что все-таки произошло?

– Я так и не поняла, Дань. Но этот парень, Марк, он ехал впритык за нами, не позволяя сбросить скорость. И Роуз захромала.

– И?

– И я прыгнула.

– На полном ходу? – не поверил я.

– Угу…

– Сумасшедшая… – бормочу я и сажусь рядом с ней на диван. – Совсем без головы, Зоя!

Ее щеки соленые от слез. И когда я осторожно касаюсь их губами, девушка всхлипывает и подается мне навстречу. Я осторожно прижимаю ее к себе и наконец целую.

Святослав появляется, как всегда, не вовремя. Ничуть не заботясь о чужих чувствах, заявляет:

– Царевич! Ты зачем девочку довел? Как мне ее к врачам теперь везти?

Зоя здоровой рукой обнимает меня за шею, целует яростно, не желая отпускать. Но я мягко, боясь случайно причинить ей боль, отстраняюсь и отвечаю:

– Я довел, я и повезу.

– Даня, нет, – шепчет мне Зоя на ухо. – Я только на тебя могу оставить собак. Со мной все будет хорошо, это просто вывих!

– Просто вывих – это больно, – напоминаю я. – Я в детстве вывихнул локоть.

Она смеется сквозь слезы и говорит:

– Я справлюсь, обещаю.

Я целую ее в ответ.

Спустя двадцать минут мы с Лаки смотрим, как Зоя с помощью Святослава садится в машину и машет нам здоровой рукой. Нам с Лаки грустно.