Зима мира

Ллойд полез внутрь и отстегнул ремень безопасности. Потом он сунул руки пилоту под плечи и потянул. Тело было совершенно обмякшее. Определить характер повреждений было невозможно. Ллойд был даже не уверен, что парень вообще жив.

Он вытащил пилота из кабины, потом положил себе на плечо, как делают пожарные, и отнес на безопасное расстояние от горящих обломков. Как можно осторожнее он уложил парня на землю лицом вверх.

Он услышал шум, нечто среднее между свистом и шипением, и, обернувшись, увидел, что весь самолет объят пламенем.

Он склонился над пилотом и бережно снял очки и кислородную маску, открывая лицо, оказавшееся до ужаса знакомым.

Пилотом был Малыш Фицгерберт.

И он дышал.

Ллойд вытер кровь с губ и носа Малыша.

Тот открыл глаза. Сначала взгляд казался бессмысленным. Потом, в следующую минуту, выражение его лица изменилось, и он произнес:

– Ты!

– Мы взорвали поезд, – сказал Ллойд.

У Малыша, по-видимому, могли двигаться только губы и глаза.

– Как тесен мир, – сказал он.

– Это точно.

– Кто это? – спросил Сигара.

Ллойд заколебался, но потом ответил:

– Мой брат.

– О господи.

Малыш закрыл глаза.

Ллойд сказал Легионеру:

– Надо привести врача.

Легионер покачал головой:

– Мы должны выбираться отсюда. Через несколько минут здесь появятся немцы – осматривать место крушения.

Ллойд понимал, что он прав.

– Нам придется взять его с собой.

Малыш открыл глаза и позвал:

– Уильямс.

– Что, Малыш?

Тот, кажется, усмехнулся.

– Можешь теперь жениться на этой сучке, – сказал он.

И умер.

VIII

Дейзи заплакала, когда узнала. Малыш был мерзавцем, плохо с ней обращался, но когда-то она его любила, и в сексе он многому ее научил. Ей было жаль, что его убили.

Теперь виконтом и наследником титула стал его брат Энди. Жена Энди, Мэй, стала виконтессой; а имя Дейзи, согласно изощренным аристократическим правилам, звучало теперь как «вдовствующая виконтесса Эйбрауэнская» – пока она не выйдет замуж за Ллойда, что освободит ее и сделает простой миссис Уильямс.

Однако до этого было далеко, даже сейчас. За лето надежды на быстрое окончание войны обратились в ничто. План немецких офицеров убить Гитлера двадцатого июля провалился. Немецкая армия на восточном фронте отступала полным ходом, а союзные войска в августе заняли Париж, но Гитлер был намерен сражаться до ужасного конца. Дейзи понятия не имела, когда увидит Ллойда, не говоря уж о том, чтобы выйти за него замуж.

Как-то в сентябре, приехав в Олдгейт, чтобы провести вечер среды у Эт Леквиз, Дейзи была встречена торжествующим возгласом.

– У нас великолепная новость! – объявила Этель, как только Дейзи вошла на кухню. – Ллойд избран потенциальным кандидатом в парламент от Хокстона!

На кухне сидела сестра Ллойда Милли с детьми, Ленни и Пэмми.

– Правда, замечательно? – сказала она. – Готова спорить, что он станет премьер-министром!

– Да… – сказала Дейзи и тяжело села.

– Но ты этому не рада, как я вижу, – сказала Этель. – Как сказала бы моя подруга Милдред, тебя словно холодной водой окатили. В чем дело?

– Да в том, что, если я стану его женой, ему это помешает на выборах… – Она слишком его любила, потому ей и было так горько. Как она могла стоять у него на пути, когда его ждало такое прекрасное будущее? Но как она могла отказаться от него? Когда она думала об этом, у нее становилось тяжело на душе и жизнь казалась безрадостной.

– Из-за того, что ты богатая наследница? – спросила Этель.

– Не только из-за этого. Малыш незадолго до смерти сказал мне, что Ллойда никогда не изберут, если у него будет жена из бывших фашистов… – Она посмотрела на Этель, которая всегда говорила правду, пусть даже горькую. – Ведь он был прав, да?

– Не совсем, – сказала Этель. Она поставила чайник на огонь, потом села за стол напротив Дейзи. – Я не собираюсь говорить, что это вообще не имеет значения. Но я думаю, что отчаиваться не следует.

«Ты такая же, как я, – подумала Дейзи. – Ты говоришь, что думаешь. Не удивительно, что он меня любит: ведь я похожа на его мать в молодости!»

– Любовь все побеждает, ведь правда? – сказала Милли. Она заметила, что четырехлетний Ленни бьет двухлетнюю Пэмми деревянным солдатиком. – Не обижай сестричку! – прикрикнула она. И, повернувшись снова к Дейзи, продолжала: – А мой брат любит тебя до беспамятства. По правде говоря, мне кажется, он вообще никого, кроме тебя, не любил.

– Я знаю, – сказала Дейзи, чуть не плача. – Но он стремится изменить мир, и мне невыносимо думать, что я стою у него на пути.

Этель взяла на руки плачущую Пэмми, и малышка тут же успокоилась.

– Я скажу тебе, что нужно делать. Приготовься отвечать на вопросы, ожидай враждебного отношения, но не уходи от ответов и не скрывай свое прошлое.

– Что же мне говорить?

– Ты можешь сказать, что фашизм обманул тебя, как и миллионы других, но во время бомбежек Лондона ты на «скорой помощи» возила раненых в больницы, и ты надеешься, что заплатила за свою ошибку. Точные формулировки обговори с Ллойдом. Держись уверенно, просто будь собой, не прячь свое неотразимое обаяние и не позволяй себе падать духом.

– И это поможет?

Этель помедлила с ответом.