Зима Муми-тролля

Муми-тролль вдруг почувствовал гордость за неё. Малышка Мю катила вниз, несмотря ни на что, проскользила в опасной близости от одной из сосен, пошатнулась, выровнялась — и вот она уже внизу, сидит на снегу и хохочет во всё горло.

— Мы с ней старые друзья, — сказал Муми-тролль Филифьонке.

— Заметно, — кисло проговорила Филифьонка. — А в котором часу в этом доме пьют кофе?

Хемуль широкими шагами подходил к ним. Он уже снял лыжи, морда его лучилась теплом и дружелюбием.

— А теперь мы поучим кататься Муми-тролля, — сказал он.

— Спасибо, не надо, — пробормотал Муми-тролль, пятясь назад. Он поискал глазами Туу-тикки, но она уже исчезла — наверное, пошла ловить новых рыбёшек на суп.

— Не бойся, — ободряюще сказал Хемуль и прицепил лыжи Муми-троллю на лапы.

— Я не хочу, — с несчастным видом проговорил Муми-тролль.

Малышка Мю изумлённо подняла брови.

— Ну ладно, — смирился Муми-тролль. — Но только не с той верхотуры.

— Конечно-конечно, просто с холма и до моста, — разрешил Хемуль. — Подогни колени. Наклонись вперёд. Верхнюю часть тела держи прямо. Локти прижми. Всё запомнил?

— Нет, — сказал Муми-тролль.

Хемуль подтолкнул его в спину, Муми-тролль зажмурился и поехал. Сначала лыжи попытались разъехаться в разные стороны. Потом они скрестились и перепутались с палками. Муми-тролль, в странной позе, завалился сверху.

Гости оживились.

— Терпение, друг мой, — наставлял Хемуль. — Поднимайся и попробуй ещё раз.

— У меня лапы дрожат, — промямлил Муми-тролль.

Это было даже хуже, чем зима в одиночестве. Да ещё и солнце, которого он так ждал, освещало всю долину и было свидетелем его позора.

Теперь мост рванулся ему навстречу. Муми-тролль взмахнул одной лапой, чтобы удержать равновесие. Вторая продолжила спуск. Гости закричали «ура!», им явно казалось, что жизнь налаживается.

Муми-тролль уже не разбирал, где верх и где низ. Кругом были только снег, позор и отчаяние.

В конце концов он повис на прибрежной иве, уронив хвост в холодную воду. Весь мир был полон лыж, палок и мрачных перспектив.

— Не теряй присутствия духа! — бодро посоветовал Хемуль. — Ещё разок!

Но ещё разок не случился, потому что Муми-тролль всё-таки потерял присутствие духа. Так уж вышло, хотя потом он ещё долго мечтал о том, каким бы мог быть его третий победный раз. Он по красивой дуге подкатил бы к мосту, переехал на другую сторону и улыбнулся, а остальные закричали бы от восторга.

Увы, ничего этого не произошло. Муми-тролль просто сказал:

— Я пошёл домой. Катайтесь себе сколько влезет, я пошёл домой.

Не глядя ни на кого, он залез в свой туннель, в тёплую гостиную, в уютное гнёздышко под креслом.

Крики Хемуля доносились с холма даже туда. Муми-тролль сунул голову в печку и прошептал:

— Мне он тоже не нравится.

Предок натряс вниз немножко сажи — видимо, в знак сочувствия. Муми-тролль принялся безмятежно рисовать углём на спинке дивана. Он рисовал Хемуля, засунутого головой в сугроб. В печке была припрятана большая банка клубничного варенья.

На следующей неделе Туу-тикки в знак протеста засела подо льдом. Рядом с ней под зелёным ледяным потолком жалась стайка гостей, они тоже рыбачили. Это были гости, которые не поддерживали Хемуля. Те, которым было всё равно, и те, кто не умел или не решался высказать своё мнение, постепенно обосновались в Муми-доме.

С утра пораньше Хемуль засовывал голову в сломанное окно и светил своим факелом. Он любил факелы и костры — конечно, кто их не любит, но Хемуль выбирал для них не самое подходящее место.

Гостям нравились долгие праздные утра, когда день наступал постепенно, под разговоры о том, кто какой видел сон, под бульканье кофейника на кухне, где Муми-тролль варил для всех кофе.

Хемуль всё портил. Он всегда начинал с того, как душно внутри и как прохладно и замечательно снаружи. Потом он радостно рассказывал о том, чем ещё сегодня можно заняться. Он прилагал все усилия, чтобы их развлечь, и никогда не обижался, если кто-то отказывался. Он просто подталкивал упрямцев в спину, приговаривая:

— Ничего-ничего, скоро вы убедитесь, что я был прав.

Одна только малышка Мю ходила за Хемулем по пятам. Хемуль с готовностью рассказал ей про лыжи всё, что знал сам, и радостно сиял, видя, как быстро продвигается его ученица.

— Милая барышня, да вы просто прирождённая лыжница! — приговаривал он. — Вы скоро даже меня переплюнете!

— Я и собираюсь, — честно призналась Мю.

Выучившись всему, она укатила на дальние склоны, о которых никто, кроме неё, ничего не знал, и даже не вспомнила про Хемуля.

Но всё больше гостей присоединялось к подлёдной рыбалке, и в конце концов на склоне остался один только Хемуль в своём чёрно-жёлтом свитере.

Гостям не нравилось, когда их тащили силой к чему-то новому и утомительному.

Они больше любили сидеть и беседовать о том, какой была жизнь до того, как пришла Ледяная Дама и закончилась вся еда. Они рассказывали друг другу, какая мебель была у них в доме, кому они доводились родственниками и с кем встречались и как плохо стало, когда пришли большие морозы и всё переменилось.