Зима Муми-тролля

— Дело в том, что в Одиноких горах, как я слышал, есть просто замечательные склоны.

— Правда? — обрадовался Хемуль.

— Чистая правда! Огромные! — волнуясь, продолжал Муми-тролль. — И подъёмы, и спуски, и всё просто потрясающее!

— Надо бы проверить, — сказал Хемуль. — Но это довольно далеко. Если я отправлюсь туда, может статься, что мы больше не увидимся до самой весны. А это жаль, верно?

— Да, — соврал Муми-тролль, покраснев.

— Но что же делать! — решил Хемуль. — Это будет настоящая дикая жизнь! Костёр из двух брёвен по вечерам, и каждый день новые вершины, которые можно покорять! Долгие горные прогулки по мягкому нетронутому снегу, который поскрипывает под лыжами…

Хемуль погрузился в мечты.

— Ты настоящий друг, раз так поддерживаешь меня в моём увлечении, — сказал он с благодарностью.

Муми-тролль смотрел на него во все глаза. Наконец он не выдержал и воскликнул:

— Но это опасные склоны!

— Только не для меня, — успокоил его Хемуль. — Очень мило с твоей стороны, что ты так обо мне беспокоишься, но я люблю горы.

— Но это совершенно ужасные горы! — закричал Муми-тролль. — Они обрываются прямо в пропасть, и на них даже снега нет! Я всё перепутал! Я вспомнил, они совсем не подходят для катания!

— Ты уверен? — изумился Хемуль.

— Уж поверь мне, — сказал Муми-тролль. — Останься с нами, дружище. Я, кстати, решил всё-таки научиться кататься…

— Ну ладно, — решил Хемуль. — Раз уж вы так просите…

Этот разговор так утомил Муми-тролля, что он не смог сразу пойти домой. Вместо этого он пошёл к морю и долго бродил там, подальше обходя купальню.

Он бродил, и ему становилось легче. В конце концов он почти развеселился, насвистывал и пинал по берегу ледышку. А потом пошёл снег.

Это был первый снегопад после Нового года, и Муми-тролль очень удивился.

Хлопья снега опускались ему на морду и таяли. Он ловил их лапами, чтобы полюбоваться, он смотрел вверх и видел, как они летят. Их становилось всё больше, и они были мягкие и лёгкие, как пух.

«Вот он откуда берётся! — понял Муми-тролль. — А я-то думал, что снег растёт из-под земли!»

Стало теплее. За снежными хлопьями ничего не было видно, и Муми-тролля вдруг охватил тот же восторг, какой он всегда испытывал весной, шлёпая по прибою. Он сбросил купальный халат и с разбега нырнул в сугроб.

«Зима! — подумал он. — Оказывается, её можно полюбить!»

Малютка Саломея проснулась в сумерках с тоскливым чувством, что уже слишком поздно. И вспомнила про Хемуля.

Она спрыгнула с комода сначала на стул, потом на пол. Гостиная была пуста — все ушли обедать в купальню. Саломея забралась на подоконник и, сдерживая слёзы, бросилась по снежному туннелю наружу.

На улице не было ни луны, ни северного сияния — только снег мёл, летел в лицо, путался в платье и мешал идти. Саломея добрела до Хемулева снежного дома и заглянула внутрь. Там было пусто и темно.

Саломею охватил ужас. Она решила не ждать, пока Хемуль вернётся, а бросилась под снегопад.

Она звала своего обожаемого Хемуля, но это было всё равно что кричать через пуховую подушку. И следы её заметало снегом в мгновение ока.

К вечеру снегопад кончился.

Точно вдруг отодвинули лёгкую занавеску, и снова открылся вид на море — и на тёмно-синюю стену облаков, спрятавшую закат.

Муми-тролль смотрел на приближающуюся бурю. Будто поднялся театральный занавес перед последним актом драмы. Сцена была белой и пустынной до самого горизонта, на берег быстро надвигалась тьма. Никогда не видевший снежной бури Муми-тролль думал, что будет гроза. Он решил не бояться и уже даже приготовился к первому раскату грома.

Но грома не было.

Ни грома, ни молнии.

Вместо этого с вершины одной из прибрежных скал слетел и закружился маленький снежный водоворот.

Ветер тревожно заметался по льду туда-сюда, зашептался в ветвях. Тёмная стена нарастала, порывы ветра становились всё яростнее.

И вдруг точно распахнулась огромная дверь, тьма разинула пасть, и отовсюду полетел мокрый снег.

Он не падал сверху, он стелился по земле, завывал и толкался, как живой.

Муми-тролль закружил на месте, в уши ему набился снег.

Исчезло время, исчез весь мир.

Улетело всё, на что можно было смотреть, к чему можно было прикоснуться. Осталась только заколдованная вьюга, пляшущая, мокрая и тёмная.

Будь рядом кто-то разумный и рассудительный, он бы сказал, что это начинается долгая-предолгая весна.

Но никого разумного на берегу не было — там вообще никого не было, кроме утратившего всякий разум Муми-тролля, который полз на четвереньках против ветра, причём не в ту сторону.

Он полз, полз, и снег запорошил ему глаза и намёл на морде целый сугроб. Муми-тролль всё больше укреплялся во мнении, что зима выдумала это всё нарочно, чтобы сломать его, доказать, что он ни на что не годится.

Сначала поманила прекрасной занавеской из снежных хлопьев, а потом швырнула весь этот ураган прямо ему в нос. И как раз когда он её почти полюбил!

Муми-тролль вдруг разозлился.

Он поднялся и попробовал кричать на ураган. Он колотил снег лапами и тихонько хныкал — его ведь всё равно никто не слышал.

А потом он устал.

Муми-тролль повернулся к вьюге спиной и перестал сопротивляться.