Зима тревоги нашей

— Чернее быть не может.

— Черного, как отчаяние.

— Что, что?

— Я говорю — черного.

— Если ты углядишь в этой чашке хоть малейший просвет, я тебе налью другую.

— Как дела, Морф?

— Так же, если не хуже.

— Хотите, поменяемся местами?

— Охотно бы поменялся, особенно сейчас, накануне двухдневного праздника.

— Не думайте, что только вам трудно. Людям ведь и продукты приходится запасать.

— Да, пожалуй. Об этом я не подумал.

— Всякую снедь, которую можно взять в дорогу, — копчености, маринады и, уж конечно, пастилу. А у вас, значит, горячие денечки?

— И не говорите. Накануне Четвертого июля, да еще когда погода так хороша. А в довершение всего сам господь всемогущий тоже, изволите видеть, почувствовал потребность отдохнуть на свежем воздухе.

— Вы о мистере Бейкере?

— Не о Джеймсе же Блейне[28].

— Мне, кстати, нужно повидать его. Очень нужно.

— Что ж, попробуйте его поймать. Но предупреждаю, это не так просто. Он скачет, как монета в бубне цыганки.

— Может, доставить вам сандвичи на ваш боевой пост, Джой?

— Ну что ж.

— За кофе сегодня плачу я, — сказал я.

— Ладно.

Мы вместе перешли улицу и свернули в переулок.

— Вы что-то вроде не в духе, Джой.

— Даже очень не в духе. Надоело мне считать чужие деньги. У меня на праздник назначено любовное свидание, а я буду так измочален, что хоть не являйся. — Он всунул в замок обертку от жевательной резинки, вошел, махнув мне рукой на прощанье, и затворил за собой дверь. Но я тотчас же толкнул ее, и она снова отворилась.

— Джой! Так сегодня-то вам нужны сандвичи?

— Нет, спасибо, — послышалось из пахнущей мастикой темноты. — Вот в пятницу, пожалуй. А в субботу наверняка.

— А разве у вас не будет обеденного перерыва?

— Я вам уже говорил. Перерыв бывает в банке, но не у Морфи.

— Ну, все равно, заходите, когда сможете.

— Спасибо, мистер Хоули, спасибо.

В это утро мне нечего было сказать моим войскам на полках. Я только поздоровался с ними и тут же скомандовал: «Вольно!» За несколько минут до девяти, при фартуке и метле, я уже подметал тротуар перед входом.

Мистер Бейкер до того пунктуален, что, кажется, слышно, как он тикает, а уж в том, что внутри у него часовой механизм, я не сомневаюсь. Восемь пятьдесят шесть, восемь пятьдесят семь — вот он появился со стороны Вязовой; восемь пятьдесят восемь — переходит улицу; восемь пятьдесят девять — подошел к стеклянной двери, но тут я, с метлой наперевес, загородил ему дорогу.

— Мистер Бейкер, мне надо поговорить с вами.

— Доброе утро, Итен. Минутку подождать можете? Идемте со мной.

Я вошел, и все было точно так, как рассказывал Джой, — настоящий церковный обряд. Когда стрелка часов коснулась цифры «девять», весь персонал банка уже стоял навытяжку перед сейфом. В массивной стальной двери что-то щелкнуло и загудело. Потом Джой набрал на диске мистическую комбинацию цифр и повернул ручку. Святая святых с торжественной медлительностью раскрылась, и мистер Бейкер принял молчаливый салют денежных мешков. Я стоял за оградой, точно причастник, смиренно ожидающий приобщения святых тайн. Мистер Бейкер повернулся ко мне:

— Ну-с, Итен, чем могу быть полезен? Я ответил вполголоса:

— Я хотел бы поговорить с вами без свидетелей, а мне никак нельзя оставить лавку.

— А что, дело срочное?

— Боюсь, что да.

— Вам давно пора иметь в лавке помощника.

— Это я и сам знаю.

— Если мне удастся выбрать время, я к вам зайду. О Тейлоре ничего не узнали?

— Пока нет. Но я кое-где забросил удочки.

— Постараюсь зайти к вам.

— Спасибо, сэр. — Я не сомневался, что он придет.

И действительно, не прошло и часа, как он явился и терпеливо стал ждать, когда я отпущу покупателей.

— Ну, Итен, в чем дело?

— Мистер Бейкер, для врача, адвоката, священника существует профессиональная тайна. А как для банкира?

Он улыбнулся.

— Слыхали вы когда-нибудь, чтобы банкир обсуждал с посторонними дела своих клиентов?

— Нет.

— Ну, попробуйте спросить, увидите. А кроме всего прочего, я же ваш друг, Итен.

— Знаю. Я, правда, что-то не в себе. Но мне так давно уже не представлялся верный шанс.

— Шанс?

— Я вам выложу все начистоту, мистер Бейкер. У Марулло неприятности.

Он придвинулся ко мне ближе.

— Неприятности? Какие неприятности?

— Я сам точно не знаю, сэр. Но мне кажется, речь идет о нелегальном въезде.

— Откуда вы знаете?

— Он мне сам сказал — во всяком случае, дал понять. Ну, вы же знаете Марулло.

Я почти видел, как заработал его мозг, лихорадочно подхватывая обрывки фактов и связывая их вместе.

— Дальше, — сказал он. — Если так, то это высылка.

— Боюсь, что да. Он ко мне очень хорошо относился, мистер Бейкер. Я не хочу ничего делать во вред ему.

— Нужно и о себе подумать, Итен. Что он предлагает?

— Да, собственно, это даже не предложение. Это то, что мне удалось выудить из кучи бессвязных, сказанных в волнении фраз. Но, по-видимому, если б я мог дать пять тысяч наличными, лавка была бы моя.

— Так он что, думает исчезнуть, или вы точно не знаете?

— Точно я ничего не знаю.

— Значит, не рискуете, что вас обвинят в пособничестве. Вы говорите, конкретно он вам ничего не предлагал?

— Нет, сэр.

— А откуда же вы взяли цифру «пять тысяч»?