Зима в Эдеме (пер. О. Колесникова)

Мысль о том, что окхалаков просто заразили, внезапно осенила ее и вызвала очередной приступ гнева; она тотчас же послала за куском мяса, отрезанного от ляжки окхалака. Ей доставили его с огромной быстротой. Она вонзила зубы в сочное мясо, оторвала огромный кусок и с жадностью пережевывала, когда небольшая процессия проследовала в амбесед. Остуку шла впереди, а двое из охраны шли с обеих сторон. Амбаласи была между ними. Она медленно передвигалась, опираясь на широкие плечи свей спутницы.

– Я приказала привести одну Амбаласи, – сказала Саагакел. – Другую уберите!

– Тогда и меня тоже убери, – сказала Амбаласи, показывая негодование, вызванное оскорблением. – Ты упрятала меня в этот сырой сад, чтобы я в этом возрасте спала на земле. Ночью так холодно и сыро, что теперь я вынуждена опираться при ходьбе на нее. Она сильная, она должна остаться. Без нее я не могу передвигаться.

Саагакел сделала жест, показывающий, что эта часть беседы не стоит ее внимания, а потом подчеркнула важность того, о чем она хотела говорить дальше.

– В рощах умирают окхалаки. Что ты знаешь об этом?

– Тело их немеет, и они беспомощно лежат? Если это так, то это болезнь легких, которая могла быть занесена из леса дикими животными.

– Но ты избавила их от этой болезни много лет тому назад. Как она могла снова вернуться?

– В дебрях экологии множество бесчисленных троп.

– Ты заразила их?

– Если хочешь, можешь верить в это.

Подозрительный ответ, который можно принимать по-разному. Перед тем, как Саагакел могла бы потребовать разъяснения, Амбаласи снова заговорила:

– Неважно, как эти животные подхватили болезнь, но бесспорно, что только я могу вылечить их. Ты хочешь этого?

– Да, и я приказываю тебе это сделать.

– Я исполню твое желание, но не приказание. В свою очередь, я прошу, чтобы меня выпустили из этого сырого сада, а также, чтобы освободили ту, на которую я опираюсь. Когда я почувствую, что мои ноги стали такими, какими должны быть, ты сможешь отослать ее обратно в сад.

«И тебя тоже заодно, древнюю дуру», – подумала Саагакел.

– Принимайся за работу немедленно! – громко приказала она, потом отвернулась от них с отвращением.

Амбаласи сделала страже знак, чтобы та оставалась на месте; каждое ее движение выражало раздражение, и она заковыляла из амбеседа, тяжело опираясь на широкие плечи Элем. Пока они шли по городу, она молчала до тех пор, пока наружные двери ее помещений не закрылись за ними. Только тогда она встряхнулась и легкой походкой пошла в свою собственную лабораторию.

На стене висел гулаватсан, когтями крепко вцепившись в стену, рот был плотно закрыт. Амбаласи сильно ударила его в нервный узел, находящийся в центре его спины. Он повернул к ней слепые глаза, из его рта капала липкая жидкость; потом, широко раскрыв рот, он пронзительно закричал. Элем, оглушенная этим звуком, отступила назад. Амбаласи одобрительно кивнула, услышав быстрые шаги ее помощниц.

– Ты, – обратилась она повелительным тоном к первой из них. – Из холодной комнаты возьми сыворотку окхалаков и дай ее больным животным. А ты, Сетессей, тем временем проводишь эту йилану к месту ее учебы, чтобы взять морские карты.

– Мне запрещено туда входить, – сказала Элем.

– Надо мной в этом городе возвышается только эйстаа, – спокойно ответила Амбаласи. – Вот почему в этом городе мне все должны подчиняться. Сетессей поговорит от моего имени, и тебя пропустят. Ты вернешься назад со всеми своими навигационными картами. Задание понятно?

Когда Элем начала жестами показывать, что все понятно, Амбаласи повернулась к другой ассистентке и уже давала ей инструкции. Надо было сделать очень много, а времени совсем не было. Только тот факт, что она готовилась к этому побегу больше года, вселял уверенности, что дело приближается к завершению. Прибытие Энге было чистой случайностью, и под влиянием этого Амбаласи разгневала эйстаа и решила немедленно покинуть город в ближайшее время. Ее давно уже не устраивал этот скучный город, и она готовилась, чтобы отправиться дальше. В недалеком будущем ей наверняка предстояла более интересная жизнь.

Единственное, чего она боялась – что айстаа отменит прежний указ, сделав урукето своей собственностью. Но этот указ был издан давно, когда еще была необходимость плавать вверх по реке за дикими образцами, и он, скорее всего, был забыт. Так оно и было на самом деле.

– Члены экипажа подчинились моим указаниям, – сказала Сетессей, когда вернулась. – Они погрузили на борт все оборудование. Ты наконец решила, как быть с теми, кто помогает тебе?

– Да. Все остаются здесь.

– Я тоже должна остаться? Я, которая была твоей фарги и сейчас является твоей первой помощницей? Ты меня оставишь здесь?

– А ты не хочешь этого?

– Нет. Я хочу лишь продолжать служить Амбаласи, нашему великому гению. Город мне безразличен.

– Хорошо сказала, верная Сетессей. Значит, ты согласна бежать со мной – хотя ты даже не знаешь, куда ты направляешься?

– Я – твоя фарги. – Сетессей подтвердила это знаками верности и силы.

– Хорошо сказано. Ты присоединяешься ко мне. Теперь проследи за погрузкой остальных моих вещей.