Зима в Эдеме (пер. О. Колесникова)

– Всем на борту – спускаться в док. Сюда идут другие, и я хочу, чтобы вы им не мешали. – Она повернулась к Энге, когда первая из экипажа стала спускаться вниз. – Теперь собери всех немедленно. Но не бери фарги – для них нет места. Когда эйстаа поговорит с командиром, она сразу же поймет, что что-то не так. Поэтому мы должны уходить.

Амбаласи, никогда не отличавшаяся особым терпением, бродила по доку, в то время как Дочери поспешно забирались на урукето. Она подала знак удивленному экипажу отойти назад, потом просигнализировала, что ей надо видеть Энге, а потом Элем.

– Мы отправимся сразу же, как последняя из нас окажется на борту. Мы отчалим без экипажа. Ты, Элем, будешь командиром, потому что ты сама говорила мне, что служила на урукето. – Она резкой командой запретила им протестовать. – Я наблюдала за работой командира. Это занятие не требует особых навыков. Ты обучишь других всему, что они должны знать.

– Альтернативы нет. Там, куда мы отправимся, нас не должны найти. У нас не должно быть свидетелей, которые могли бы вернуться и рассказать эйстаа о нас.

– А куда мы идем?

Амбаласи встретила этот вопрос молчанием, а потом последовал жест, который обозначал прекращение всех разговоров.

Перепуганные члены экипажа стали кричать и что-то спрашивать, беспокойно топчась на месте, когда причальные канаты отвязали, и урукето поплыл по реке, оставив позади энтисенатов. Йиланы из экипажа отчаянно завыли, когда первые волны разбились о спину урукето, который, удаляясь, становился все меньше и меньше.

Они все еще стояли в порту, уставившись на стаи эстекелей, вылавливающих рыбу в устье реки, когда первые посланцы эйстаа, спотыкаясь и широко раскрыв рты от усталости, подошли к порту. Бормотавшим что-то фарги они ответили резко отрицательно.

Море было пустым. Урукето ушел.

Глава 18

Когда они продвигались на север, Керрик был в таком приподнятом настроении, что ему хотелось громко кричать, хотя он знал, что охотник на тропе должен быть молчаливым. С каждым шагом он понемногу освобождался от ответственности, и от этого легко было идти.

Он сделал все, что мог, чтобы спасти город; теперь другие должны продолжить начатое им дело. Он больше не должен нести это бремя. Широкая спина Ортнара, вся взмокшая от пота, двигалась перед ним. Москиты гудели над головой охотника, а он свободной рукой отгонял их. Керрик вдруг почувствовал к нему симпатию – все-таки они вместе прошли долгий путь – впервые за все время с тех пор, как Ортнар убил его друга Инлени, и Керрик тогда тоже чуть не убил его. Теперь между ними была связь, которую невозможно было разорвать. Это было реальностью на самом деле: этот лес вокруг них; город и трудности, связанные с ним, уходили все дальше назад по мере того, как они настойчиво продвигались на север. С наступлением ночи Керрик очень устал и готов был остановиться на привал, но не хотел первым предлагать этого. Это сделал Ортнар, который остановился, когда они подошли к впадине, покрытой травой, рядом с ручьем. Он указал на остатки зоны от старого костра.

– Хорошее место для ночлега, – слова были сказаны на марбаке, а думал он как тану.

Керрику теперь не нужно было говорить по-йилански, на языке саску и прислушиваться к труднопонимаемым аргументам мандуктов. Небо и лес – это все было на самом деле. Если только в конце их похода будет ждать Армун. Он чувствовал облегчение, как будто он сбросил камень с плеч, о котором он ничего не знал. Ему было 24 года, и за это время он много повидал, познал много других миров с тех пор, как 16 лет тому назад его захватили йиланы. В ту ночь его сон был более крепким и глубоким впервые за последнее время. Над ручьем висел прохладный туман. Проснулся он утром, когда Ортнар дотронулся до его плеча и, дав понять ему, чтобы он молчал, одновременно поднял свой хесотсан и прицелился. Маленький олень, стоя по колено в воде, поднял голову, почувствовав вдруг что-то недоброе, и тут же упал, когда стрела поразила его в бок.

Вкусное свежее мясо оленя сильно отличалось от вяленого мяса мургу. Они досыта наелись, а оставшееся мясо закопали в угли.

– Расскажи о пармутанах, – попросил Керрик, пережевывая мясо. – Я знаю только, как их называют и что они живут на севере.

– Я однажды видел одного. Наш саммад обменивался с ним товаром. Все его лицо было покрыто шерстью: это не такая борода, как у нас. Все лицо сплошь было покрыто шерстью, как у длиннозубого. Он был небольшого роста, чуть повыше меня, хотя я тогда был еще совсем подростком. Я слышал, что они живут на побережье, ближе к северу, где лед в море никогда не тает. Они ловят в море рыбу, и у них есть лодки.

– Как же мы найдем их? У них, наверное, другие саммады?

Ортнар похлопал себя по щекам, что означало: он не знает.

– Если у них есть саммады, то я никогда не слышал о них. Но я слышал, как они разговаривали. Они с трудом говорят на марбаке. Охотник из нашего саммада знает несколько слов на их языке, и он объяснялся с ними. Я думаю, что все, что нам надо делать, – это идти на север, добраться до побережья и поискать их следы.