Зима в Эдеме (пер. О. Колесникова)

Они неуклюже обрубали нижние ветви деревьев, если могли – ломали их руками. Ортнар уронил нож из своих онемевших от мороза пальцев, и они потратили уйму драгоценного времени, чтобы отыскать его в сугробе. Выбиваясь из последних сил, они все-таки притащили дрова в пещеру. Больше они уже никуда не могли выходить. Керрик кое-как достал ящичек с кремниевыми камешками для высекания огня, но своими озябшими пальцами не смог взять их. Поэтому сначала пришлось отогревать руки, спрятав под меховые шкуры и прижав их к телу.

Наконец огонь зажгли и развели высокий костер. Они задыхались от дыма, но, однако, почувствовали, как жизнь возвращалась в их онемевшие от холода тела. Снаружи было уже совсем темно, ветер постоянно выл, а снег скапливался в огромный сугроб у входа, и поэтому им все время приходилось расчищать его, чтобы выпускать дым из пещеры.

– Мы не первые укрываемся здесь, – сказал Керрик, указывая на низкий потолок пещеры, на котором углем был нарисован гигантский олень. Ортнар что-то проворчал и ударил по земле рядом с костром.

– По крайней мере, они не оставили здесь своих костей.

– А мы можем? – спросил Керрик. Ортнар молча подтащил свой мешок и вытряхнул из него остатки еды.

– Это все, что у нас осталось; то же самое и в твоем мешке. На обратный путь не хватит.

– Тогда мы должны идти только вперед. Мы найдем парамутан. Они должны быть здесь. Где-то здесь.

– Мы пойдем вперед тогда, когда утихнет буря. Они распределили обязанности: один поддерживал огонь, другой добывал дрова. Быстро наступила темнота, и Ортнар, нагруженный дровами, с трудом нашел пещеру. Температура воздуха резко упала, на его щеках появились белые пятна, которые он растирал снегом. Оба были молчаливы, потому что говорить было не о чем. Все было сказано.

Буря бушевала столько дней, сколько было пальцев на руке охотника. Один палец – это один день, включая большой палец. Они выходили только для того, чтобы раздобыть дров, оттаивали снег, чтобы получить воду. Первый приступ голода наступил, когда они распределяли остатки еды. Наконец в один из дней буря прекратилась. Ветер утих, и снег казался не таким сильным.

– Все закончилось, – сказал Керрик с надеждой.

– Однако мы не можем быть в этом уверены. Они вышли из пещеры пасмурным днем. Снежинки все еще опускались на землю с темно-серого неба. На некоторое время снег почти перестал, и они смогли увидеть морские волны, накатывающиеся на берег, усыпанный галькой. Море было угрюмым, темным и пенистым.

– Вон там! – закричал Керрик. – Я видел что-то там – это что-то типа лодки. Помаши им!

Они, спотыкаясь, побежали к берегу, к пенящимся волнам, остановились там и начали кричать и прыгать. Один раз лодка приподнялась на гребне волны, и им даже показалось, что они увидели в ней человеческие фигуры. Потом волны снова поднялись и закрыли собой лодку. Через некоторое время они снова ее увидели, но на этот раз она была далеко и двигалась на север. Она снова исчезла среди вздымающихся волн и больше не появлялась.

Промокшие и совершенно измученные, они побрели к пещере, едва различимые сквозь усиливающийся снег. Буря разразилась снова с удвоенной силой.

На следующий день они съели остатки пищи. Керрик слизывал с пальцев крошечные кусочки кислого мяса, когда он поднял глаза и поймал взгляд Ортнара. Он хотел говорить, но не мог.

Что можно было сделать? Ортнар укутался в меховые шкуры и отвернулся.

Снаружи дул штормовой ветер, завывая над скалами. Земля под ними дрожала от того, что волны обрушивались всей тяжестью на берег.

Наступила непроглядная тьма, а вместе с ней жуткое и всепоглощающее отчаяние.

Глава 19

Разбушевавшийся буран все усиливался, ветер разбрасывал перед собой снег по арктическому льду. Ничто не могло устоять перед ним, невозможно было какое-либо передвижение в этом безжизненном пространстве – повсюду господствовал буран.

Вокруг паукарутов (палаток) он нагромождал сугробы снега, которые были похожи на длинные снежные бороды. В морозной пустыне, над которой воцарилась бесконечная ночь, была лишь кромешная тьма и верная смерть.

Внутри паукарута горел желтый огонь масляного светильника и освещал гладкую китовую шкуру, белые реберные кости, на которых крепилась палатка, меха и шкуры и смеющиеся лица парамутан, когда они засовывали себе в рот или детям куски испорченного мяса, и разражались смехом, если кусок проносили мимо рта.