Зима в горах

— Ну вот, а теперь мне страшно. Я это сделала, а теперь мне страшно. После завтрака Джеральд ушел, не обмолвившись со мной ни словом, а я тут же, чтобы не дать себе времени передумать, сказала детям, что мы поедем проведать бабушку с дедушкой и они останутся там погостить. Я позвонила маме, она сказала: ну конечно, привози их. Вероятно, по моему голосу она догадалась, что я в ужасном состоянии, хоть я ничего не стала объяснять. Сказала только, что нам нужно подбросить ей ребятишек на несколько дней — у нас возникла такая необходимость. Я старалась, чтобы это звучало так, как если бы Джеральда внезапно пригласили на конференцию куда-нибудь на Багамские острова, и он решил взять меня с собой. Но плести всю эту чепуху я была просто не в силах. Язык не поворачивался. В общем, так или иначе, я тут же собрала все детские вещи, и вот отвожу ребят.

— А сами вы?

— А я пришла к вам, — сказала она.

Сердце Роджера бешено заколотилось в его помятой грудной клетке. На мгновение ему показалось, что он сейчас задохнется. Но через секунду он все-таки втянул воздух в легкие и сказал:

— Милости просим.

— Я переберусь к вам сюда на неделю, — произнесла она ровным сухим тоном, в котором, однако, он без труда улавливал ее тревогу, ее растерянность. — Джеральд не будет знать, где я. Недели, верно, будет нам достаточно, чтобы решить, можем ли мы остаться вместе. Во всяком случае, неделя — это все, чем я располагаю.

— Пусть будет для начала неделя, — сказал Роджер. Он вскочил с кушетки. — Где живут ваши родители?

— Возле Нантвича.

— Туда и обратно на машине — конец не малый. А если начнется непогода, вам туго придется. К тому же вы слишком утомлены, чтобы пускаться сейчас в путь. Лучше я поеду с вами, и мы будем вести машину попеременно.

— Да, но…

— Может быть, мы не будем начинать все с пререканий?

Она улыбнулась. И сразу лицо ее утратило свою омертвелость — она улыбнулась ему благодарно и чуточку беспомощно. Он любил в ней все, каждый штрих, каждую ее неповторимую черточку и особенно эту ее ранимость.

— Так вот: до Нантвича путь неблизкий, — сказал он. — И лучше нам сняться с якоря немедля. Но сначала глоток чего-нибудь горячего.

Он засуетился, приготовил кофе. У Дженни в машине отыскалась бутылка молока, и Роджер подогрел его и заставил каждого из детей выпить понемножку. Роджер в роли главы семейства! Еще несколько слов с ребятишками (старания Робина воссоздать самолет — предмет, который держал в руках мальчик на картинке, — получили должное признание), и вот уже все было готово к отъезду.

— Идите сюда, дети, надевайте пальто.

— Пожалуй, надо показать им, где у нас тут укромный уголочек. Пусть зайдут на дорожку.

— Да, конечно. О, как забавно. Это бывшая ризница?

— Тебе нужно заглянуть сюда, Мэри?

И так далее, и тому подобное.

Прежде чем уйти, Роджер особенно тщательно набил печурку углем до отказа. Она должна стоять на страже его крова хранительницей жизни и тепла в те долгие часы, когда его здесь не будет. Потому что… Потому что… потому что сегодня вечером он привезет сюда Дженни. Пока он сознавал это только умом, и мысль не будоражила кровь. Ничего — всему свое время, это еще придет. Во всяком случае, его функции на первых порах ограничены. Первая помощь, перевязка ран. Но сначала нужно доставить два маленьких, потрясенных необычностью происходящего существа в знакомое им, надежное убежище.

— Вы довольны, что едете к маминым… к вашему дедушке и бабушке?

— Конечно, — уверенно отвечала Мэри. — Там нас будут очень вкусно кормить. И мы увидим поезда.

— Можно подумать, что я совсем заморила вас голодом, — с шутливой обидой воскликнула Дженни.

— Бабуля дает нам жареную картошку, когда ни попросишь.

— Конечно, у бабули достаточно свободного времени, чтобы жарить вам картошку.

— А дедушка сделал игрушечный поезд, — сказал Робин. — Вот такой длинный. — Он широко раскинул руки. — И прямо за домом у него большой пруд, и там плавают утки. И у них разноцветные шеи.

— Он хочет сказать, что они у них переливаются, — пояснила Мэри.

— Когда они вертят головой, шеи у них делаются разноцветными. А потом они встают в воде и поднимают вверх хвостики.

— Ну пошли, — сказала Дженни, застегивая на Робине пальто.

Голубая малолитражка ждала возле часовни. Чемоданы были уложены в багажник на крыше кузова.

— Ужас, сколько вещей приходится брать с собой из-за ребятишек. Словно мы уезжаем в Китай на целый год.

— А ты бы хотела поехать в Китай, мама? — спросила Мэри.

— Хотела бы, — сказала Дженни.

— Может быть, сначала поведу машину я, а вы потом? — спросил Роджер. — Там дальше дорога вам лучше известна.

— Отлично. — Она протянула ему ключи.

Все забрались в машину — ребятишки, прижимая к груди свои сокровища.

— Можно я посижу у тебя на коленях, мамочка?

— Сейчас нет. А там видно будет. Нельзя же сразу взгромождаться на колени.

Роджер включил послушный маленький двигатель и вывел похожую на спичечную коробку машину на дорогу.

— Нантвич, принимай гостей, — сказал он.