Зима в раю

– И еще как! Ах вы, мои умнички! – Элли расплылась в улыбке и успела поцеловать сыновей в щеку прежде, чем они сумели уклониться от этих телячьих нежностей. – Так замечательно видеть, что вы оба потихоньку втягиваетесь в нашу новую жизнь на Майорке, что вам обоим тут нравится. Так приятно, что у нас выросли помощники. Послушайте, а почему бы нам прямо сейчас не навестить несколько магазинов и не предложить там свои апельсины? И вот что, надо будет постараться подгадать по времени так, чтобы к обеду оказаться в правильном месте. Думаю, мы все заслужили угощение. Вот что, ребята! Идите-ка умойтесь, переоденьтесь, и поехали!

Однако, несмотря на все наши старания продать апельсины, прогноз старого Жауме опять полностью оправдался. Во всех маленьких магазинчиках Андрача мы получали стереотипный ответ. Все до единого colmado и mini-mercado

уже договорились с местными фермерами о поставке апельсинов, так что им не нужно было покупать еще, muchas gracias. Мы с Элли пали так низко, что даже заставили сыновей ходить по магазинам и, улыбаясь, выдавать речи на ломаном испанском в дешевой попытке очаровать престарелых торговцев или их добросердечных жен, однако и это никак нам не помогло. Местным негоциантам просто не требовались апельсины, и ничего тут было не поделать.

– По-моему, нам остается только одно, – заключил я после того, как нам отказал последний потенциальный покупатель в городе. – Попробовать забросить сети пошире. Давайте поедем в горы. Попытаем счастья в горных деревушках. Там должен быть высокий спрос на апельсины, особенно если мы предложим делать регулярные поставки фруктов прямо с дерева, так сказать. Ну как, по-вашему, хорошая идея?

Из всеобщего молчания, которым было встречено мое предложение, ясно следовало, что Элли и мальчики не разделяют моего оптимизма, но перспектива пообедать в ресторане, а не дома, перевесила, и домочадцы позволили своим желудкам править головами. Они пошли мне навстречу.

– Ладно, босс, – протянули они. – Поехали в горы.

Мы повторили эпическую поездку Хуан-Хуана на мини-тракторе по серпантину, только в обратном направлении, и поднялись на обрывистые северо-западные склоны Сьерры-Наррафа, а затем поехали дальше через лесистые высокогорные долины, мимо одиноко стоящих ферм с отарами любопытных черных коз и, карабкаясь все выше, добрались наконец до головокружительных высот перевала Са-Груа. Там, где узкая, неогороженная дорога чудом цепляется к голой скале, Элли и Чарли получили возможность лицезреть с захватывающей дух высоты дно ущелья – такое далекое, будто мы смотрели на него с борта самолета.

Когда мы начали долгий спуск в соседнюю долину, впереди показалась живописная деревня Капделла, мирно угнездившаяся в низких холмах между темными массами гор Сон-Фонт и Са-Груа, в то время как справа внизу русло маленького torrente

петляло и вилось через волнистую долину Сон-Вич, прорезая тонкую полоску зелени в голом грунте миндальных рощ, которые заполняли долину на ее все расширяющемся пути к далекому морю.

Когда жена и дети увидели эти умопомрачительные пейзажи, в машине стало шумно от восторженных восклицаний, смешанных с выдохами облегчения по поводу того, что мы остались живы, преодолев столь ужасный перевал. А ведь мы могли никогда не отправиться в это путешествие, если бы не желание продвинуться на оптовом фруктовом рынке.

Увы, мы получали все те же отрицательные ответы в каждом colmado, куда обращались в сонной маленькой Капделле и соседней с ней Кальвии. Несмотря на то что на больших высотах вокруг этих деревушек было относительно мало цитрусовых садов, туда уже доставлялось достаточно апельсинов, чтобы удовлетворить нужды местного населения. Больше чем достаточно, говорили нам раз за разом. Demasiado, gracias

[386].

Наконец я поставил машину на крошечной plaza[387] напротив бара «Бауса» в Кальвии, и мальчики в очередной раз поплелись в ближайший магазин с подносами апельсинов. Мы же с Элли воспользовались минуткой, чтобы понаблюдать за несколькими спокойными, неторопливыми местными жителями, которые собрались с пустыми кувшинами перед общественным родничком на краю площади, дабы наполнить их чистой горной водой. То была пасторальная сцена, которая, вероятно, мало изменилась с течением веков, если не считать нелепой телефонной будки из алюминия на тротуаре, дребезжащих фургонов местных ремесленников, изредка проезжавших через площадь, и транспортных средств, используемых в последнее время типичными сельскими женами для поездок за покупками, а именно мотоциклами, пришедшими на смену ослу и телеге. Но аура вневременья вернулась, когда показались две закутанные в серое монахини, безмолвно плывущие по каменным ступеням, что вели к огромной приходской церкви, две горделивые башни которой доминировали над окрестностями, оберегая покой и невысоких домишек селения, и каждой смиренной finca на мили вокруг.