Зима в зеркалах

Но вот сейчас только этого мне не хватало! Чтобы таинственный любовник без фамилии и рода занятий объявился по какому-то делу и притащил с собой женщину, о которой я знаю помимо имени, отчества с фамилией и телефона, что у нее есть компьютер с принтером. Причем оба устройства последней модели, у меня техника гораздо старше и много хуже.

Однако, если отвлечься от личных предположений, то вполне может случиться, что Алла эта Кирилловна просто набивается в клиентки, что с Мишей ее соединяет одна моя фантазия, а пришествие записки в ящик имеет другое объяснение. Такая версия привлекательна хотя бы потому, что ее можно незамедлительно проверить, позвонить по указанному телефону и справиться у Аллы Кирилловны, кто ей меня рекомендовал и отчего таким странным образом привел. Не скажу, чтобы в клиентках, желающих добрых советов и утешений, у меня наметился недостаток, имеющиеся ждали конца моего отпуска, а Юля неоднократно докладывала, что новые страждущие дамы не устают появляться лично и по телефону. Хотя одна лишняя меня не обременит. Если Алла Барсова не глянется по телефону или лично, то на нет и суда нет. Попытка, как давно известно, не пытка.

Руководствуясь приведенными соображениями, я взялась за телефон и с маху набрала номер, указанный в записке. После пары длинных гудков трубку сняли, в ней послышался активный домашний шум, и до судорог знакомый голос сказал: "Я вас слушаю."

На пару секунд я потеряла дар речи и частично отключилась, вне всякого соображения, что бы мне такое сказать. Потом возобладали условные рефлексы, я с запинкой спросила Аллу Кирилловну, хотя выяснила все, чего душа желала, и в дополнительной информации не нуждалась. Много позже пришла гениальная мысль, что можно было просто повесить трубку. Молча.

– Аллочки пока нет дома, Катюша, – сказал Миша очень приветливо. – Но я могу поговорить за нее. Хорошо, что ты появилась, а то просто ужас, что происходит. И вообще я скучал, но не решался, ты такая строгая девушка.

Речевые способности, хоть не сразу, но вернулись, мы с Мишей договорились, что на следующий день Алла приглашает меня на обед, а Миша встретит около станции метро "Чистые пруды", под сенью памятника Грибоедова и отведет в гости к Алле. Его присутствие на обеде было запланировано.

Когда я наконец выпустила трубку из рук, то оставила прямо на полу и долго гадала, зачем она у меня там лежит. Через некоторое время частично вернулась способность соображения, тогда я вспомнила, что не задала ни единого вопроса. Кто такая Аллочка, почему Миша отвечает по ее телефону и приглашает на обед от ее имени. Даже если Аллочка – очередная жена Миши, а в квартире галдели их дети, то и тогда, черт побери… В конце концов – это ее проблемы.

Я вопреки собственным намерениям растаяла, как восковая свечка, и меня не смущало ничто на свете. Какие бы приключения и запутанные кошмары ни вернулись ко мне, и пускай грозит полное нервное истощение в результате, но игрушка стоит свеч! "Есть упоение в бою и бездны мрачной на краю, и в разъяренном урагане… и в дуновении чумы!" – думала я с подачи А.С.Пушкина Надо, пожалуй, позвонить Валюше и процитировать, будет неудобно оставить компаньона без предупреждения, что я вновь залетела в разъяренный ураган, как дуновение чумы! Милый друг проворчит, что "нашла, чем гордиться" и аннулирует соглашение о куполах.

Следовательно с предупреждением лучше повременить, посмотреть, что выявится в процессе завтрашнего обеда кроме знакомства с Аллой. Хотела бы я знать, какие у нее проблемы, и почему Миша думает, что я могу помочь. Насчет оплаты никто не заикнулся, или Миша думает, что его супругу я должна консультировать даром? Тогда он не слишком далек от истины – я могу и это. Теперь, если честно признаться, от меня можно ждать буквально всего, чего угодно. Привет.

Обдумывая занятные перспективы, я засиделась далеко за полночь, погасила свет на кухне, курила и смотрела, как серебряные снежинки то быстро, то медленно опускаются в темный колодец двора. Только когда окна на дальней стене загасили золотистое свечение, слились со мраком и уснули, я пожелала добрых снов половине ночного светила, вдруг объявившегося из-под снега, и отправилась на покой, которого, конечно, не достигла. Мысли с воспоминаниями вращались по кругу и закачивали как ласковые волны теплого моря. В процессе я провалилась между двумя волнами и, наверное, заснула. На самом деле определить собственное состояние я бы не рискнула, проплывали обрывки прошедшего лета, очень странные галлюцинации, предчувствия и предсказания, занавес из цветных полотнищ, имевший тайный замысел, и много чего другого. "Жизнь вернулась так же беспричинно, как случайно вдруг оборвалась", как сказал поэт (Борис Пастернак). Проснувшись скорее днем, чем наутро, я заодно с обрывками сновидений твердила про себя цитату и убеждалась, что вновь попала в калейдоскоп. Вместе со мной все дышало, искрилось и меняло очертания, но блеск был не изумрудный, как летом, а хрустальный, многоцветный.