Зимнее серебро

— А чья же еще? Я царица. — По сути, это означает, что я должна произвести на свет царевича, а в противном случае — сидеть тише воды ниже травы. Однако не многие царицы так поступали. И мне, как бы то ни было, это не грозит. — Я отправлюсь назад.

— А ну как демону этот Зимояров король и даром не нужен? — не сдавалась няня. — С этакой нечистью разве пристало тебе уговариваться?

Я не стала спорить, а просто потихоньку высвободила руки и ласково попросила:

— Уложи мне заново волосы, Магрета.

Я сняла корону и уселась на пол спиной к няне, чтобы ей было удобнее. Она положила руки мне на плечи и подержала меня так чуть-чуть. А потом достала свой серебряный гребень и щетку из сумочки и приступила к работе. Старая няня касалась моих волос, легонько тянула меня за пряди, и это было таким родным, таким привычным. Едва Магрета закончила, я надела корону и шагнула в воду.

Слуги ушли. Мирнатиус сидел спиной к воде, и даже спина его выражала негодование. Время от времени он сердито отхлебывал из кубка; еда на блюдах так и осталась нетронутой. Я ступила в лохань с водой осторожно, с оглядкой, вышла из зеркала в золотой раме у Мирнатиуса за спиной и на цыпочках сделала несколько шагов к балкону — будто бы я только что впорхнула через окно.

— Утро доброе, муженек, — сказала я.

Он с грохотом развернул кресло, уронив кубок. Горячее вино липкой дымящейся лужей растеклось по полу.

По счастью, я была от него далеко. Если бы не размеры этих вызывающе громадных покоев, мне бы несдобровать, но когда Мирнатиус домчался до меня, моя рука уже спокойно лежала на ручке балконной двери.

— Может, мне уйти навсегда? Посмотрим, что скажет тогда твой демон. Или ты готов все обсудить?

Он замер и выглянул с балкона. Ноги у меня были все в снегу, словно зимний ветер только что принес меня из ниоткуда и закинул в окно. И мне ничего не стоит снова взмыть на крыльях ветра.

— Что это ты собралась обсуждать? — свирепо огрызнулся он. — И почему ты вообще возвращаешься?

— Из-за податных списков моего отца, — пояснила я. Мне казалось, это должно расшевелить Мирнатиуса — именно его самого, царя, а не демона. Мирнатиус мне необходим как посредник; ему ведь вряд ли нравится, когда демон приходит в неистовство и избивает его. — Тебе известно, что с ними происходит? А что с твоими податями, ты знаешь? — прибавила я на всякий случай.

— Да уж со своими-то как-нибудь разберусь! — прорычал он. Значит, он представления не имеет, что творится с податями у моего отца, хотя вообще-то должен бы знать. — По-твоему, я должен меньше брать с твоего батюшки, так?

— Твои податные списки — они ведь сокращаются, верно?! — рявкнула я в ответ. — Податных все меньше и меньше, да?

— Разумеется, их год от года все меньше. Я собирался увеличить подати, но Совет устроил вокруг этого такую шумиху… Да что ты заладила об этих податях?! — взорвался он. — Дураком меня выставляешь?!

— Нет, — ответила я. — А ты задумывался, почему податных все меньше? И почему Совет не дает тебе повышать подати?

— Да потому что!.. — заорал было он, но тут же примолк и медленно проговорил: — Потому что зимы с каждым годом все суровее.

Все-таки Мирнатиус не глуп. Он говорил, а сам не сводил взгляда с балкона, придавленного плотной шапкой снега. Несколько случайных снежинок, покружившись за моей спиной, уселись мне на шубу. Все это уже не казалось Мирнатиусу капризом природы. А ведь стоял первый июньский день. И, осознав, что летний снег больше не невидаль, царь призадумался. О неутихающих метелях, о загубленных на корню урожаях, об изголодавшихся крестьянах, о знати, учиняющей мятеж. И о том, как его соседи, не ведающие голодных мук, приведут сюда своих сытых воинов и разнесут в пух и прах блистательный царский дворец прямо у него на глазах, а ему останется только отдаться поджидающему его ненасытному пламени. Я видела, как все эти мысли одна за другой проносятся у него в сознании. Ему сделалось страшно, и именно этого я добивалась.

— Это все Зимояры, — заметила я. — Зимояры длят наши зимы.

Эта мысль Мирнатиусу тоже не понравилась, но он хотя бы стал прислушиваться к моим словам. Он плюхнулся на один из своих расшитых золотом бархатных диванов, а я уселась напротив. Между нами стоял большой стол, и в его зеркальной поверхности темнело ночное небо и падал снег. В этот зеркальный квадрат я смогу нырнуть, если потребуется. Я отстранилась так, чтобы не было видно моего отражения, и в столешнице возник потолок, а между мной и царем мелькнул зеленый змей, обвивший яблоню. Мирнатиус откинулся назад и погрузился в мрачное молчание. Прикрыв ладонью рот, он выслушивал мое тщательно продуманное предложение.