Зимнее солнце

— Так ведь я за это присела! И срок свой отмотала. А они из меня чудовище слепили! Здесь никто не знает… И не должен узнать.

— За что ты убила ту женщину?

— Это здесь при чем? — удивилась Нина. — Все было очень давно.

— Не так уж давно. Так за что же? На суде ты сказала, что вы были подругами.

— Да уж… Подругами, — криво усмехнулась она. — Не разлей вода! Там долго накапливалось многое… Злость, горечь… Она меня кинуть собиралась. Я ей доверяла на все сто, раз за разом спасала ее задницу, а она мне как отплатила? Ну, я и не выдержала однажды. Она мне говорит: я уйду! А я ей говорю: никуда ты не уйдешь! Дальше — помутнение, ничего не помню… Очнулась, когда от нее один фарш остался. Ментов, между прочим, сама вызвала и бежать не пыталась! Что, доволен теперь? Встает у тебя от таких рассказов, а?

— Я не для этого спросил.

Матвей действительно не испытывал удовольствия от подобных историй — слишком уж живо воображение рисовало все, о чем говорила Нина. Но ему нужно было не просто узнать, что случилось, а услышать это от нее. То убийство значительно отличалось от того, что произошло в лесу.

При этом Матвей видел и определенное сходство. Нина потеряла контроль тогда — и убийца Майи явно потерял контроль во время изнасилования. Возможно, с годами Нина просто научилась обуздывать захватывавшую ее животную страсть, но все равно получала от этого удовольствие. То, что Майю изнасиловали, было незначительной погрешностью. Насиловать можно не только естественным путем.

Нина продолжала наблюдать за ним глазами умного, опытного зверя.

— Так что, подозреваешь меня? — спросила она. — Что я тех телок грохнула?

— Я этого не говорил. Зато ты сказала «телок». Формально убитая там только одна.

— Ой, да ладно… Знала я Дашку. Я ведь в Черемуховой тоже работаю, там своей почты нет! Девка была мерзкая, но не без мозгов, сама бы она не померла. Думаю, ее тоже грохнули.

— И это все? Речь только о них?

— О ком же еще?

— Почтальон много путешествует, — указал Матвей. — Много говорит, много знает, видит… Возможно, ты замечала что-то подозрительное? Тут на хуторе одна пожилая дама живет, она утверждает, что регулярно крики из леса слышит. Может, и ты слышала или замечала что-то? Вещи Дарьи укрыл снег, но Майю убили осенью, до снега, а ее вещи так и не нашли — ни одежду, ни рюкзак.

— Думаешь, их убийца почтой отправил? — хохотнула Нина. — Нет, ничего я не видела. Что же до бабки Нади… нашел, кого слушать! Я когда к ней прихожу, она мне рассказывает свои сказки про чертей, леших и русалок. Она давно уже не в себе… Она резко сдала. Как до нее дошло, что уже пенсия, а она так и не стала великой журналисткой, так и отъехала крыша. Она даже порывалась как-то заявление в полицию клепать о том, что у нее под окнами русалки вопят, на силу отговорила!

И вроде как она иронизировала — вполне обоснованно, это понял бы любой, кто хоть раз встречал Надежду Барабашеву. Вот только Матвею не понравился ее взгляд: насмешливый, с вызовом. Многозначительный тон тоже не понравился, Нина будто дразнила его тайным знанием, столь необходимым ему и доступным только ей.

Кто-то другой на месте Матвея засомневался бы, решил, что ему мерещится. Но он привык доверять себе, знал, что это не интуиция — это наблюдательность. Нина определенно что-то скрывала и гордилась этим.

Забавно… В рамках профиля, предварительно составленного Матвеем, убийца как раз был склонен к доминированию над окружающими и самолюбованию, но не настолько глуп, чтобы выдать себя.

— А что, если не все сказанное было ее фантазиями? — поинтересовался Матвей так, будто его предположение на самом деле ничего не значило. — Вдруг она действительно слышала крики?

— Тогда мы бы узнали об этом очень быстро: деревня маленькая, все знакомы. Любое исчезновение мгновенно бы заметили.

— А если они были не отсюда?

— А откуда еще? Из Черемуховой? Там та же история.

— Может, их привезли сюда откуда-то? — предположил Матвей. — От шоссе, например?

— От трассы, — поправила Нина. — С женщинами с трассы случается всякое.

— Это из серии «Сама виновата»?

— А разве нет? Я не говорю сейчас про вопли, которые якобы слышит бабка Надя. Я говорю про такую ситуацию вообще. Если девица поперлась одна на трассу хрен знает где, разве есть какая-то разница, что с ней произойдет?

— В жизни всякое случается. Это однажды можешь быть ты.

— Это никогда не буду я! — рассмеялась Нина, доставая вторую сигарету. — Я же не такая идиотка! Между прочим, если бы таких действительно убивали в лесах, это была бы услуга всему женскому роду.

— Интересная философия.

— Меньше дур, меньше вероятность, что они расплодятся. Уважение зарабатывается не криками «я баба, уважай меня», а поступками и адекватным поведением. Если ты допустила, что кто-то утащил тебя в лес, пеняй на себя. Ну а если тебя еще и не хватились, значит, ты была бесполезной дурой.

— Некоторых убивают не в темном лесу, а в собственной квартире, — как бы невзначай напомнил Матвей. — Так что все относительно.