Зимнее солнце

Нина все-таки вздрогнула, но еле заметно, так, что не наблюдавший за ней человек и не заметил бы. Она по-прежнему насмешливо улыбалась, но взгляд стал колючим. Как бы она ни делала вид, что ее поступок погребен под слоем времени и совершенно ей безразличен, это ее до сих пор задевало.

— На меня намекнуть пытаешься? Ну-ну, говори прямым текстом!

— Да я практически прямым и сказал. Ты же поняла меня.

— И к чему это?

— К тому, что ты убила женщину за то, что она перестала тебе нравиться. Смогла бы ты так же легко убить кого-то, кто позорил женский род? Ну так, в порядке предположения.

— Какие же вы журналисты все-таки мрази… Все извратите! — поморщилась Нина. — То, что произошло, накапливалось годами. И у меня не было с ней вражды как у женщины!

— Но была как у мужчины?

— Тоже извратишь?

— Нет, просто знаю, что перед судом твой адвокат пытался разыграть карту невменяемости. Я не стал уточнять, что именно предлагалось как объяснение твоего поступка. Теперь рискну предположить: раздвоение личности?

— Зря рискнул, — хмыкнула Нина. — Ты все равно не поймешь… ты же не психолог!

— Куда уж мне.

— Во мне есть мужчина, но это тоже я. Это не кто-то другой, это я! Это две грани меня. Можно быть одновременно мужчиной и женщиной, но при этом одним человеком. Это совершенно нормально! И суд признал, что это нормально!

Тут она искажала информацию — то ли намеренно, то ли потому, что так ей больше нравилось. Суд ничего такого не признавал, а экспертиза назвала ее вменяемой, чтобы она не смогла избежать наказания. Нина была не первой, кто считал, что такие экспертизы доказывают норму. На самом деле они указывают не на отсутствие проблем с психикой, а на способность нести ответственность за свои действия.

Но сейчас то, кем себя на самом деле считала Нина, было не так важно. Матвей видел: она намеренно пытается шокировать его. Она заметила, что сболтнула лишнего — не следовало ей упоминать, что ей известно о криках в лесу, что это она отговорила старуху ставить в известность полицию. Теперь Нина пыталась выбить его из колеи такими откровениями, чтобы он запомнил только самый шокирующий элемент беседы. Не худший прием, просто срабатывающий не со всеми.

— Ну а сейчас твой внутренний мужчина как себя проявляет? — спросил Матвей. — Просится наружу? Дает советы?

— Издеваешься?

— Нисколько. Просто интересуюсь. Может, ходит в лес погулять?

— Нет, не ходит, потому что мороз не любит, да и времени нет. Зато туда всякие журналистки ходят.

— Журналистка в деревне только одна.

— Вот она и ходит. Одна.

Матвей понимал, что это тоже провокация, что реагировать не стоит, лучше и дальше гнуть ту линию, которая неприятна Нине. Однако он просто не смог сдержаться:

— Это еще что должно означать?

— Да твою знакомую сегодня видела. Ее Андрей Алексин в лес подвез, потом уехал, а она одна к деревьям побрела. Только зря она в лесу одна гуляет, — с уже знакомой многозначительностью произнесла Нина. — Тут такая красота, которой лучше издалека любоваться. Кто знает, что скрывается внутри? Может статься так, что зайдешь ты, а потом и не найдут тебя — до самой весны. Но это, конечно, не ваш случай. Твоя подружка давно погуляла и вернулась в деревню, живая и невредимая. Ведь правда?

* * *

Таисе хотелось бы оставаться спокойной и невозмутимой всегда, но так пока не получалось, и никакая профессиональная подготовка тут не помогала. Не сразу так точно. Когда кто-то схватил ее сзади и бесцеремонно перекрыл кислород, шок прошел по телу ослабляющей морозной волной. В памяти мелькнули образы растерзанной Майи и превратившейся в кусок льда Даши. Может, для них тоже все началось вот так? И теперь она к ним присоединится…

Но шок продержался не дольше минуты. Винить за него нужно было даже не разум, а инстинкты, те самые, которые заставляют попавшего в капкан зверя хаотично метаться, увеличивая его раны. Что делать, если именно эти инстинкты примитивны, они родом из древних времен, когда бегать и драться приходилось куда чаще, чем думать?

Разум появился у человека значительно позже, потому и теперь он вступил в игру вторым. Таиса сообразила, что, испуганно дергаясь, она ничего толкового не добьется, только упростит задачу тому, кто напал на нее. Воздух не поступает в легкие — но он ведь есть! И даже с учетом вынужденной паузы у нее все равно осталось секунд тридцать, прежде чем это станет настоящей проблемой.

Таиса на миг замерла, перестала вырываться. Это и позволило ей вновь обрести точку опоры, и удивило нападавшего: она почувствовала, как он чуть ослабил хватку. Упускать такой шанс Таиса не собиралась, а потому изо всех сил ударила его локтем, целясь в солнечное сплетение.

Настоящей боли это ему не принесло, да и серьезного вреда не причинило — его защищала толстая зимняя куртка. Однако Таисе удалось добиться главного: она вырвалась из захвата, сумела отбежать на пару шагов и только потом обернулась.