Зимняя корона

– Я полагаюсь на себя, – возразила Матильда. – Но для начала почему бы не попросить? – Она скорчила ему рожицу. – Не обязательно сразу расставлять осадные орудия.

– Мама! – Жоффруа дернул Алиенору за руку и показал на бегущего к ним коннетабля Сальдебрейля де Санзе.

Алиенора приготовилась к неприятностям. Если уж Сальдебрейль пришел лично, а не послал оруженосца, значит случилось что-то из ряда вон выходящее.

Подойдя к ней, коннетабль поклонился:

– Госпожа, прибыл архиепископ Кентерберийский и хочет увидеть короля. Но король уехал на охоту, не оставив никаких указаний. Что мне сказать архиепископу? – В его умных темных глазах сквозила обеспокоенность.

Алиенора кусала губы. Противостояние между Генрихом и Бекетом после Кларендона обострилось. Бекет уже приезжал в Вудсток, чтобы поговорить с Генрихом по поводу их последнего столкновения, а Генрих велел стражникам прогнать архиепископа и заявил, что видеть его не желает. Тогда Бекет попытался уехать из страны, однако ему пришлось вернуться, так как команда корабля испугалась королевского гнева.

Одной из главных обязанностей королевы является примирение врагов и установление всеобщего согласия. Вот исходя из этого Алиенора и решила действовать.

– Впустите его во дворец, – приказала она. – И проведите в мои покои.

– Вы уверены, госпожа? – Сальдебрейль служил королеве достаточно давно, что давало ему право выражать сомнение в ее решениях.

– Нет, не уверена, но сделайте, как я велела.

– Госпожа, – с непроницаемым лицом поклонился Сальдебрейль и ушел, чтобы исполнить приказ.

– Папа скормит его львам, – провозгласил Ричард в предвкушении забавы.

Алиенора строго одернула его:

– Ничего подобного папа не сделает!

Во всяком случае, она надеялась на то, что до этого не дойдет. Детей она оставила на нянек – всех, за исключением Гарри. Поскольку ему предстоит стать наследником Генриха, он должен как можно чаще наблюдать за дипломатией и искусством управления в действии.

При виде Томаса Бекета, который уже дожидался ее в покоях, Алиенора ужаснулась переменам, произошедшим в нем с их последней встречи в Кларендоне. Морщины на его лице приумножились и углубились, глаза смотрели холодно и жестко, кожа посерела, а кости проступали так резко, что он казался вырезанным из камня. Бекет напомнил ей фанатичного Бернарда Клервоского – тот всегда пугал ее своей исступленностью. С такими людьми мира не жди. Будучи канцлером Генриха, Бекет походил на ограненную драгоценность в золотой оправе, сверкающую ласковым блеском. Теперь же, найдя Господа, он превратился в острый кремень с зазубренными краями, который пронзит плоть до самой кости.

Он поклонился, а она поцеловала крупный синий сапфир архиепископского перстня. Гарри повторил ее действия, и лицо Бекета на миг озарила улыбка.

– Я очень хотел проведать тебя, – сказал он. – Здоров ли ты? Усердно ли занимаешься с новым наставником?

– Да, милорд архиепископ, – ответил Гарри вежливо, но с настороженностью в голосе.

– Рад слышать это. Чтобы стать таким же хорошим королем, каков твой отец, ты должен очень стараться.

Гарри вскинул подбородок:

– Я превзойду его!

– Тогда ты будешь поистине великим правителем.

Алиенора метнула на сына строгий взгляд.

– Вина, милорд архиепископ?

Бекет отрицательно качнул головой и притронулся к животу:

– Ячменного настоя, если есть.

Королева послала служанку за нужным напитком и жестом пригласила Бекета сесть на скамью у очага.

– Я разрешила вам войти во дворец, но это все, что в моих силах, – сразу предупредила она его. – Встать между вами и королем я не могу.

Бекет склонил голову:

– Понимаю, госпожа, и благодарю вас. Я глубоко сожалею о размолвке между мной и королем, но если я уступлю, то пойду против заповедей Бога, а Он – величайшая власть на земле и на небесах.

– Избавьте меня от ваших оправданий, господин архиепископ. К Богу это не имеет отношения. Виноваты люди – их желания и упорное стремление настоять на своем.

Бекет с негодованием возразил:

– Все имеет отношение к Богу, госпожа.

От необходимости искать дипломатичный ответ Алиенору спасло появление Марчизы с небольшой хрустальной чашей, наполненной ячменным настоем.

Алиенора взяла у служанки чашу и сама подала питье Бекету вместе с чистой льняной салфеткой.

– Вода взята из источника в Эверсвелле, – пояснила она. – Надеюсь, вам она придется по вкусу.

– Благодарю вас, я пил раньше родниковую воду, и она мне показалась весьма освежающей.

Дверь распахнулась, и вошел Генрих, грязный и раскрасневшийся после утренней охоты. Очевидно, королю уже сообщили о визите Бекета, и в глазах его горел огонь, не обещавший сердечной беседы. Короткий колючий взгляд остановился на Алиеноре и вновь переметнулся на архиепископа.

– Милорд архиепископ, – начал Генрих, – какая неожиданная встреча. Я-то думал, ты желаешь покинуть мое королевство, потому что считаешь, что нам двоим в нем не уместиться.

Бекет поднялся, чтобы поклониться. Генрих поцеловал его кольцо. В этих вежливых жестах не чувствовалось ничего примирительного.

– Сир, мое единственное желание – это восстановить между нами мир и согласие.