Зимняя луна

— Они уже не страхуют меня от вандализма, один иск удовлетворили и все, — сказал Хассам Аркадян. — Единственное, от чего меня еще страхуют, — это землетрясение, потоп и пожар. И от пожара только в том случае, если он начался не во время беспорядков.

Они постояли в молчании, глядя на окно, размышляя о своем бессилии.

Поднялся холодный мартовский ветер. Зашелестели королевские пальмы, оттуда, где стебли больших листьев соединялись со стволами, доносились тихие скрипучие звуки.

— Что ж, — наконец сказал Джек, — могло быть хуже, мистер Аркадян. Я имею в виду, что вы, по крайней мере, живете на Западной стороне, в довольно хорошей части города.

— Да, и разве это не разбивает вам сердце, — сказал Аркадян, — в хорошем районе такое творится.

Джеку даже думать об этом не хотелось.

Лютер начал было говорить, но был прерван громким треском и воплем гнева, донесшимися со стороны фасада. Они все трое поспешили за угол.

Зеркальные стекла окон дребезжали под неистовым порывом ветра. В пятнадцати метрах человек в костюме от Армани снова пнул автомат с напитками. Пенящаяся банка пепси валялась у него за спиной, ее содержимое вытекало на асфальт.

— Отрава, — кричал он аппарату, — отрава, черт тебя побери, отрава!

Аркадян бросился к клиенту.

— Сэр, пожалуйста, я очень сожалею, если машина неверно исполнила ваш заказ!

— Эй, подождите там! — Лютер обращался как к владельцу станции, так и к разъяренному незнакомцу.

Джек догнал Аркадяна у парадной двери, положил руку ему на плечо, остановил и сказал:

— Лучше позвольте разобраться нам.

— Чертова отрава, — злобствовал клиент, он сжал кулак, как будто хотел ударить торговый автомат.

— Опять этот аппарат, — жаловался Аркадян Джеку и Лютеру. — Меня уверяют, что автомат отлажен, но он выдает пепси, когда вы нажимаете кнопку «Апельсин».

Как бы ни были плохи дела в Городе Ангелов в эти дни, Джеку было трудно поверить, будто Аркадян уже свыкся со зрелищем людей, выходящих из себя всякий раз, когда неугодная им банка пепси выпадает на поднос автомата.

Клиент отвернулся от аппарата и от них, как будто собрался уйти и бросить «Лексус». Он, казалось, трясся от ярости, но, скорее всего, это буйный ветер колыхал его просторный костюм.

— Что здесь случилось? — спросил Лютер, направляясь к парню, в тот же миг гром раскатился по низкому небу и пальмы затрепетали на фоне черных туч.

Джек последовал за Лютером и заметил, что пиджак у блондина, стоявшего спиной, развевается в стороны, хлопая, как крылья летучей мыши. Но ведь только что пиджак был застегнут. Двубортный, застегнутый на две пуговицы.

Разозленный тип все еще стоял, отвернувшись от них, ссутулившись, наклонив голову. Из-за просторного и развивающегося костюма он напоминал не человека, а скорее горбатого тролля. Парень начал поворачиваться, и Джек не удивился бы, если бы увидел искаженную яростью морду зверя, но это было все то же загорелое и чисто выбритое лицо, что и прежде.

Зачем сукин сын расстегнул пиджак, если у него под ним нет ничего такого, что ему вдруг потребовалось? А что может требоваться безрассудному и разозленному человеку под пиджаком, таким свободным, просторным пиджаком костюма? Даже весьма вместительным, черт возьми?

Джек закричал, предупреждая Лютера.

Но Лютер и сам почувствовал что-то неладное. Его правая рука потянулась к пистолету в кобуре на бедре.

Нарушитель имел преимущество, потому что был зачинщиком. Когда он развернулся лицом к ним, держа оружие обеими руками, то Лютер и Джек даже не успели прикоснуться к своим револьверам. Они не были готовы к такому развитию событий.

Раздалась автоматная очередь. Пули ударили Лютера в грудь, сшибли великана с ног, отбросили его назад. Хассам Аркадян закрутился от одного-двух-трех страшных укусов и грузно упал, крича в агонии.

Джек рванулся ко входу в здание и почти добрался до укрытия, когда его ударило по левой ноге. Он почувствовал, будто по бедру с размаху саданули монтировкой, но это была пуля, а не удар.

Он упал лицом на пол конторы. Дверь захлопнулась за ним, выстрелы разнесли ее вдребезги, и липкие осколки закаленного стекла каскадом посыпались ему на спину.

Горячая боль, он весь в поту.

Играет радио. Золотое ретро. Дионна Уорвик поет о том, что миру нужна любовь, сладкая любовь.

Снаружи все еще стонал Аркадян, но не доносилось ни звука от Лютера Брайсона. Мертв? Не смей думать об этом. Мертв? Нельзя думать об этом.

Брызнула ешь одна очередь.

Еще кто-то закричал. Возможно, рабочий протиравший «Лексус». Это не был продолжительный крик. Короткий, быстро оборвавшийся.

Аркадян на улице тоже больше не кричал. Он рыдал и взывал к Господу.

Сильный, холодный ветер заставлял вибрировать зеркальные стекла окон и свистел сквозь разбитую дверь.

Скоро сюда придет человек с автоматом.

2

Джек был ошеломлен количеством собственной крови на линолеумном полу вокруг себя. Его подташнивало, по лицу струился липкий пот. Он не мог оторвать глаз от расползающегося пятна, которое темнело на его брюках.