Зимняя песнь

Ты сама не понимаешь, о чем просишь, задыхаясь, повторяет он раз за разом, ты даже не догадываешься. Я не знаю, но хочу узнать. Хочу, чтобы он подвел меня к самому краю, позволил заглянуть за этот край и позвал обратно. Отыщи мои границы, молю я, отыщи и сотри.

Мои пальцы шарят под пышным кружевом его воротника, нащупывают пуговицы и швы сорочки, добираются до прохладной кожи. Восторг от этого прикосновения наполняет меня, я покрываюсь мурашками. Торопливо раздеваюсь, желая поскорее сбросить с себя замысловатый наряд, подобно тому, как змея сбрасывает старую кожицу и оставляет пустой чехол – воспоминание о живом существе, которое в нем обитало. Я хочу быть голой и новой, еще раз испытать пережитое наслаждение.

Остановись, шепчет он, но я не останавливаюсь. Я не знаю, как остановиться. Боюсь, что если сейчас остановлюсь, то не найду в себе сил начать заново. Поэтому я продолжаю раздеваться, стаскиваю с плеч лямки платья.

Элизабет. Король гоблинов прижимает мои лихорадочно блуждающие руки локтем и наваливается на меня всем своим весом, вдавливая в кровать. Но не это ощущение тяжести заставляет меня оцепенеть, а его взгляд. Я вижу сдержанного, аскетичного юношу и внезапно стесняюсь своего пыла, своей радостной готовности выставить себя посмешищем.

Я отворачиваюсь, щеки горят огнем. Моего лица касается прохладная рука. Король гоблинов нежен со мной.

Посмотри на меня.

Не могу.

Элизабет.

Смотрю. Печальный юноша-аскет все еще здесь, он ждет, что я последую за ним. Я больше не стыжусь своего влечения и наклоняю голову, чтобы поцеловать его. Его кровь начинает бежать быстрее; следуя его примеру, я распаляюсь, и вот уже мы оба неистовствуем. Прерываемся на секундочку – отдышаться. Сквозь ангельские черты проступает дьявольская ухмылка. Серый волк вышел из леса.

Мы снова тянемся друг к другу. Вцепляемся друг в друга, крепко сжимаем в объятьях. Мы близки, но этого недостаточно. Этого мало, и всегда будет мало. Руки отправляются в путешествие по телу партнера, исследуя холмы и долины. Его ладонь скользит вверх по моему бедру, я втягиваю воздух и запускаю пальцы в серебро его волос.

Время замирает. Он замирает. Я замираю. Мы смотрим друг другу в глаза. В его взгляде – вопрос, ответ – на кончике моего языка. Но мы молчим, и этот миг запечатлевается в моем сердце – вопрос и ответ.

– Я хочу… – выдавливаю я, и сама не знаю, чего хочу.

– Твое желание – закон для меня, – мягко произносит Король гоблинов.

Я еще могу остановиться, мы оба можем. Я еще могу укрыться в дальнем уголке сердца, где надежно спрятана моя музыка, моя магия.

– Ты не… – Голос его срывается, и заключительная часть предложения повисает в воздухе между нами, остается невысказанной. Ты не обязана этого делать.

Выбор. Он предоставляет мне выбор, и это самый драгоценный из всех его даров.

– Да. – Голос мой тверд и чист. – Мой ответ – да.

Он вжимается в меня, погружаясь в неизведанные глубины. Его локоть давит мне на горло. Я хриплю и кашляю, но Король гоблинов не слышит. Дышать трудно, в глазах слезы. Теперь я ощущаю полноту. Наконец-то – наполненность.

Больно, мне больно. С губ готовы сорваться слова «я хочу», однако я их проглатываю. Не хочу, чтобы он останавливался. Он подвел меня к краю, позволил заглянуть за него. Я нашла свои границы. Но там, за гранью боли, есть что-то еще. Свобода.

Я плачу уже по-настоящему, извергаю поток слез, эмоций, красоты и стыда. Разум отключается, тело берет верх. Лизель исчезла, я распалась на составляющие: музыка, магия, воображение, вдохновение. Сила этого чувства пугает. Я выкрикиваю имя, хочу, чтобы Король гоблинов вернул меня обратно.

Он вскидывает голову, наши глаза встречаются. Его взгляд – темный, мутный, бездонный, – делается ясным. Волк уходит в тень, уступает место сдержанному юноше. Однако при виде моих слез юноша в испуге отстраняется.

Прошу, не уходи, хочу крикнуть я, но мои уста запечатаны. Я здесь, наконец я здесь!

– О, нет, – шепчет он. – Нет, нет, нет. – Закрыв лицо руками, он уходит.

Король гоблинов лежит на краю кровати, подтянув ноги к груди, спиной ко мне. Разум постепенно возвращается, я осознаю, что мы в его спальне. Я придвигаюсь к нему, не обращая внимания на разодранное в клочья платье, и обвиваю его рукой.

– Я – тот монстр, о котором я тебя предупреждал, – шепчет он.

– Ты – монстр, который мне нужен, – хрипло отвечаю я.

– Элизабет, я не заслуживаю твоей милости.

Мы лежим в тишине, лишь ритмично поднимаются и опадают при дыхании наши грудные клетки.

– Ты заслуживаешь не милости, – после долгой паузы говорю я, – но моей благодарности.

Король гоблинов усмехается – коротко, сдавленно, почти с надеждой. Поворачивается на другой бок, прижимает меня к себе.

– Элизабет, ты просто святая.