Зимняя рябина

– Ну, по расчету или по любви, это уже не имеет значения… Да и какая разница, в общем? Просто у нашей дочери голова на плечах есть, и она очень хорошо работает, вот и все. Девочка видит перспективы жизни, в облаках не витает, слава богу.

– Что-то я не пойму, Лен… Так любит наша Катя Олега или не любит? Или все же по расчету замуж выходит?

Лена вздохнула и глянула на Ивана так, будто устала от его непонятливости. Потом проговорила почти весело:

– Как сказала героиня в одном известном хорошем фильме – по расчету очень даже можно! Главное, чтобы расчет был правильным! Да и что ты вообще привязался ко мне с этим расчетом, Вань? Если тебе так приспичило, сам и спроси у Кати! Мы ж ее не силой под венец ведем, так ведь? Она уже взрослый человек, сама все решила! А нам с тобой только и остается, что радоваться ее правильному решению! Вот сам ее спроси обо всем, спроси!

– И спрошу… Обязательно спрошу. Так прямо и спрошу, да…

Лена вдруг свела брови к переносице, задумалась. Глянув на Ивана, произнесла осторожно:

– Вообще не надо бы тебе ни о чем таком ее спрашивать… Погорячилась я с подобным советом. Лучше не надо, Вань…

– Почему?

– Да потому… Не надо сбивать ее с правильной дороги, сеять сомнения. Я ведь знаю, как ты умеешь в душу залезть со своей философией счастливого бессребреника. Не надо…

– Да я и не собираюсь ее сбивать… Я просто спрошу… Если она уверена в том, что делает, ее ничем не собьешь. Взрослая уже девица, скоро двадцать пять исполнится.

– Вот именно – слишком взрослая… В девках просто до неприличия засиделась. Давно уже замуж пора, детей рожать пора. Да ты радоваться должен, что дочь наконец семью обретет, а ты! Любовь ему подавай, надо же…

– Лен… А ты любила меня, когда замуж за меня выходила? Ведь тебе было двадцать пять, как и Кате сейчас… Или тоже на что-то рассчитывала?

– Ой, да не смеши меня, Вань! На что я могла рассчитывать? Что у тебя было-то, господи? Только и было, что этот отцовский дом… Велико богатство, ага! Еще и неизвестно, кому он в наследство достанется! Набегут твои братья и сестры, начнут делить…

– Не набегут, не бойся. Никто ничего не будет делить. Они давно решили, что этот дом наш с тобой. Я не просил, сами так сказали. Если я с отцом до его последних дней прожил, то… Я же младший, так положено было, значит…

– Ой, да мало ли чего они там сказали! Вот погоди, погоди… Отец еще жив пока… А потом… Так все потом поменяется, что руками только разводить в недоумении будешь! Погоди, выкинут нас еще из этого дома, не постесняются! Когда дело до дележа наследства доходит, с каждым родственником приходится будто по-новому знакомиться! Будто он и не родственник, а чужой тебе человек… Погоди, Вань, погоди, увидишь все своими глазами! Я ж говорила тебе, чтобы ты попросил папу завещание на дом написать, но ты же у нас такой, ты в людей веришь, в доброе отношение к тебе родственников! А я…

– Лена! – перебил он ее нетерпеливо. – Ну что ты говоришь, перестань, пожалуйста! Ну почему ты всегда так…

– Как, Вань? Как?

– Почему ты заранее о людях плохо думаешь?

– Потому что я реалист, Вань. А ты идеалист, весь в папу пошел. И вообще, давай прекратим этот разговор бесполезный… Все равно я тебе никогда и ничего не докажу, ты же упертый, как баран! Скажи лучше – ужинать будешь?

– Нет, не хочу… Кусок в горло не лезет. Лучше дай мне что-нибудь, я отца накормить попытаюсь. Кашу какую жидкую, что ли…

– Может, бульон?

– Ну, давай бульон…

Иван вошел к отцу, держа на подносе чашку с бульоном. Спросил тихо:

– Не спишь, пап?

– Нет… – с трудом повернул тот голову на подушке.

– Может, поешь тогда? Смотри, какой хороший бульон. Давай проглоти хоть несколько ложек.

– Не могу, Ваньша… Не надо. Убери. Лучше поговори со мной чуток. Вернее, послушай… Мне бы рассказать тебе надо… Успеть надо…

– Да ты не волнуйся, пап! Я рядом, я никуда не уйду. Я слушаю, говори…

– Сейчас. С духом соберусь только. Хотя ничего нового и не услышишь, но мне надо… Чтобы ты понял меня… И чтобы Соня поняла, да…

Иван испуганно глянул на отца – опять бредит, что ли? Опять Соню вспоминать начал…

– Соня ведь тоже меня слышит, да. Это я больше для нее рассказываю, но и ты тоже послушай… Как все было…

– Я слушаю, пап. Слушаю.

– Ага, ага… С чего бы начать, дай сообразить. Ты ведь знаешь, Ваньша, что я тебе не родной отец. И Коле, и Лизе с Настенькой – не родной… Тебе всего три годика тогда было… Слабенький такой, совсем доходяга, едва на ножках держался. Не помнишь ничего, конечно…

– Ну зачем ты об этом, пап? Знаешь ведь, что ты нам родней родного! Что мы все тебя любим…

– Да я не об этом. И не перебивай меня, пожалуйста. Дай рассказать…

– Прости, пап, не буду больше перебивать. Рассказывай.