Зимняя рябина

Она повернулась, чтобы уйти в дом, и даже не увидела, как озадачилось лицо мужчины после ее упоминания о маме. И как он спросил тихо, себе под нос, так тихо, что Аня и не расслышала:

– Как – маму? Почему маму? Отец же говорил, что не было у них детей…

– Дверь за собой закройте, пожалуйста! – попросила она, чуть повернув голову. – И раздевайтесь вот тут, в прихожей, потом в комнату проходите…

– Кто там пришел? – встретила ее громким шепотом баба Люба. – По голосу слышно, что мужчина пришел, да?

Она только плечами пожала, соображая, как бы втиснуть за стол нового гостя.

– Да мы подвинемся вот тут, на диванчике… – выручила ее Евка, вжимая тетю Любу в самый угол. – Уместимся как-нибудь, не переживай…

Все замолчали, когда незнакомец вошел в комнату. Только тетя Люба пропела кокетливо-радостно:

– Ой какой мужчина пришел… Какой красивый… Это ко мне, наверное…

– К тебе, к тебе! К кому ж еще-то! – осторожно огладила ее по плечу Евка, неловко взглянув на незнакомца. И показала место на диване рядом с собой:

– Садитесь сюда, пожалуйста! Места маловато, конечно… Но в тесноте, да не в обиде!

– Спасибо, я умещусь… – вежливо улыбнулся мужчина, присаживаясь на край диванчика.

Аня принесла из кухни чистую тарелку, поставила перед ним, налила в рюмку водки.

– Давайте мою маму помянем… – предложила тихо. – Вы ведь сказали, что ее ищете, Снегиреву Софью Григорьевну? Вы ее раньше знали, да?

– Нет, я не знал… Это отец мой знал. Она его первой женой была…

За столом повисло долгое молчание, все сидели с напряженными лицами, пытаясь осознать произнесенные гостем слова.

– Ахти, мил человек! Так ты от Паши Снегирева пожаловал, что ли? – только и выдохнула баба Шура, забыв вместе со всеми приложиться к рюмке. – Вот это новости, стало быть… Вот это да… А мы тут ее поминаем, как видишь…

Сердце у Ани снова забилось в непонятной тревоге, как давеча на холодном крыльце. Хотя – из-за чего же в непонятной? Вполне тревога понятная – родственничек у нее объявился… Как не тревожиться такому обстоятельству, да еще в такой день?

– Значит, он ваш отец… – осторожно произнесла Евка, с жадностью разглядывая гостя. – Ну, вы хоть представьтесь тогда, как вас зовут, а то мы и не знаем…

– Иваном меня зовут. Отец перед смертью очень просил меня съездить к Софье Григорьевне, вот я и приехал.

– Перед смертью? – снова ахнула баба Шура, всплеснув сухими ладошками. – Тоже помер Паша-то?

– Да… Два дня назад тоже на девять дней стол накрывали.

– Надо же… Прямо как в сказке – умерли в один день… Ну, или почти в один день… – с придыханием произнесла баба Шура, закатив глаза к потолку.

– Да в какой сказке, баба Шура, о чем вы! – перебила ее Евка, махнув рукой. – В сказке вон как красиво прописано – мол, жили всю жизнь счастливо и умерли в один день… А тут у нас другая история получается, правда, Ань? Потому что не жили всю жизнь счастливо, а в раздельности жили…

– Ну да, ну да! – покладисто закивала баба Шура. – Как Паша Снегирев уехал тогда в командировку, так и сгинул навсегда! Соня одна всю жизнь жила, без мужа… Сватались к ней, и не один раз, уж я-то знаю! А она ни за кого не пошла, потому что Пашу своего больше жизни любила. Так-то вот… А ты говоришь, не как в сказке… Да такая любовь только в сказках и бывает, если на то пошло!

– Она-то любила, да… А вот муж ее не любил, выходит… Если обратно не вернулся… – упорно гнула свою линию Евка.

– Да ты-то откуда знаешь? Сидишь тут, о чужой жизни рассуждаешь! Молодая еще, чтобы со старухами спорить, слышь? Если я говорю, что любовь промеж них большая была, значит, так оно на самом деле и есть! А почему не вернулся – это уж не нам судить. Любил, да разлюбил, может…

– Он любил ее! Очень любил! – вдруг довольно громко произнес Иван, поднимая глаза и обводя всех присутствующих за столом долгим и слегка смущенным взглядом. – Он так и просил ей передать, что любил… И что никогда не забывал…

– А отчего ж тогда не вернулся-то? – подавшись вперед, спросила баба Шура.

– Он… Он не мог, понимаете? Он нас пожалел… Его на постой к нашей матери определили, нас четверо у нее было, мал мала меньше. Мама больная была, работать почти не могла, мы пропадали совсем… Я самый младший был, это я его не отпустил тогда. Уцепился за колени и не отпустил. И у него не хватило духу мои ручонки от себя оторвать. Выходит, я в этом виноват, что он не вернулся…

– Так вы, значит, Павлу не родной сын?

– Нет. Я приемный. И все мы приемные – брат Николай, сестры Лиза и Настя. Он нас вырастил как своих. И всегда говорил, что у него других детей нет…

– Говорил, потому что не знал! – перебила его тихо Аня. – Мама ему просто не сказала ничего, понимаете? А на самом деле… Когда он в ту командировку уезжал, она беременная была. Просто ничего ему не сказала… Думала, когда вернется, тогда и обрадует новостью. А оно вон как получилось, видите…

– Выходит, вы брат с сестрой, что ли? Что-то я никак не пойму? – снова всплеснула ручками баба Шура. – И впрямь чем-то похожи…