Зимняя роза

— Полторы тысячи, — донесся грубый голос из толпы. — Полторы тысячи за девку.

— А вот этого не надо. — Эйвери стал несколько раздраженным. — Вы разве не помните, что этот аукцион завершается только заключением законного брака? И это будет законный брак, я клянусь. Так что не думайте, будто вы покупаете мою дочь, чтобы пополнить какой-то непристойный гарем. Только законный брак, и только о законном браке я веду речь. Тут не место никаким проделкам, и я позабочусь об этом. Ну давайте, джентльмены. Давайте, развязывайте ваши кошельки, умоляю вас. Вы видите человека, который там стоит. Он ждет и злорадствует. Давайте с этим покончим. Разумеется, это стоит дороже, чем тысяча фунтов. Конечно, дороже, чем полторы тысячи.

Человек, сидевший на складном стульчике, поднял перо и произнес ровным, безразличным тоном:

— Две тысячи.

Эйвери с воодушевлением подхватил его слова:

— Две тысячи! Две тысячи от этого джентльмена. Что я слышу, две с половиной тысячи? Две с половиной тысячи?

— А-а, две тысячи сто фунтов, — немного прибавил Сайлас Чамберс. — Две тысячи сто, да, я даю две тысячи сто.

— Ладно, две тысячи сто! Две сто! Я слышу что-то еще?

— Две тысячи триста! — подключился Харфорд Ньютон, вытирая толстые губы платком. — Две триста!

— Так, две тысячи триста! Две триста! Давайте, джентльмены. Вы еще и не приблизились к сумме моего долга. А я кое-что хотел получить и для себя. Для себя и своего замечательного сына, у которого искалечена рука. Поглубже залезьте в ваши кошельки. Доставайте свои последние монеты. Предложено две триста.

— Две четыреста! — выкрикнул все тот же грубый голос из задних рядов. — Две тысячи четыреста фунтов! — Звуки были несколько смазаны, словно этот участник торгов хлебнул немного лишнего перед аукционом.

Безумно встревоженный, Сайлас поспешил укрепить свои позиции:

— Две с половиной! Две с половиной тысячи фунтов!

У него чуть не остановилось дыхание от риска, на который он пошел, предложив эту ставку, и от надежды, что все остальные вдруг сразу же прекратят торговаться. В конце концов, он хоть и был состоятельным, но не слишком богатым человеком.

— Две с половиной тысячи раз! — пропел Эйвери. — Две с половиной тысячи! Ах, джентльмены, я вас умоляю. Проявите доброту к пожилому отцу и его искалеченному сыну. Здесь перед собой вы видите прекрасный образец женственности. В самом деле, я говорил это раньше и скажу снова, она сделает честь любому мужчине. Ее помощь разгрузит ваши плечи, ее доброта осветит ваш жизненный путь, и она нарожает вам много детей.

Эриенн чуть отвернулась от отца, когда он произносил последние слова. Она чувствовала на себе взгляд Кристофера Ситона и, когда подняла глаза, увидела, что теперь он вытащил, наверное, половину расписок из своей пачки, стоит и небрежно перебирает их пальцами, словно тоже умоляет остальных еще повысить ставки, чтобы время его пребывания здесь прошло с пользой. Он изумил Эриенн своим предложением о женитьбе, но сейчас, казалось, напрочь отмел эту мысль, как будто главной его заботой стало лишь получить компенсацию по долговым обязательствам, находившимися у него в руках.

— Две с половиной тысячи! Кто-то сказал две шестьсот? — напирал Эйвери. — Две семьсот? Ах, ну давайте, джентльмены. Мы же только размялись мелкими ставками, а этот человек все стоит здесь со своими векселями. Умоляю вас, залезьте в свои кошельки. Она не продается за столь жалкие гроши, а этот человек все ждет, чтобы получить свои деньги. Две восемьсот! Две восемьсот! Разве я не слышу две восемьсот?

— Три тысячи! — пропела серая мышь.

По толпе прошел ропот, и Эриенн почувствовала, что колени начали дрожать. Сайлас Чамберс быстро достал кошелек и начал пересчитывать его содержимое. Из задних рядов долетели беспорядочные голоса, это подвыпивший участник торгов советовался с приятелями. Улыбка Эйвери стала немного шире, пока Кристофер не достал еще одну расписку и не присовокупил ее к остальным.

— Три тысячи! — выкрикнул Эйвери и поднял руку. — Кто больше? Три с половиной? Три с половиной? Кто даст три с половиной тысячи?

Отпетом на его мольбу была тишина. Сайлас продолжал подсчеты, остальные разговаривали между собой. Блеск в глазах серой мыши стал ярче.

— Три сто? Пока не поздно, джентльмены, умоляю нас, посмотрите на товар.

Человек на складном стуле захлопнул книгу, уверенно опустил гроссбух в портфель и поднялся с сиденья, комфортность которого была довольно сомнительна.

— Пять тысяч фунтов! — сказал он резко, но спокойно. — Я говорю: пять тысяч.

Неожиданная тишина опустилась на толпу. Сайлас Чамберс бросил считать, он не мог торговаться дальше. Серая мышь от разочарования спал с лица. Даже выпивохе из задних рядов было понятно, что последняя ставка значительно превосходит его возможности. Пять тысяч фунтов были суммой, против которой не так-то просто поспорить.