Зимняя сказка

— Нет, так не решу, — утешил её Трой, — просто мне давно известно, что я очень умный, и в этом всё дело. Разве не видно? — и снова он хитро прищурился.

— Да-да! И ты очень скромный!

— Конечно. Это само собой. А чем ты занимаешься в доме князя? Служишь одной из принцесс?

— Нет. Я… помощница экономки. Ну, так… выполняю разные её поручения.

— Понятно, — кивнул он. — Это объясняет, почему ты отправилась в лавку так поздно. Срочно потребовалось что-то для праздничной выпечки, правильно?

Они уже прошли мимо лавки, окна которой были всё так же ярко освещены, и теперь начался счёт фонарям: первый, второй… И Линн опять их не хватало. Почему всего двенадцать, а не сто двадцать пять?..

— Да. Для зимнего пирога. У нас его пекут в каждом доме с начала зимы, а разрезают на Новогодье. Его никогда не едят свежим, свежий он не слишком вкусный.

— Кажется, я такое не пробовал, — наморщил лоб Трой. — Хотя, пряники ведь тоже вкуснее не совсем свежие?

— Я бы угостила тебя нашим пирогом. А ты оставил в лавке коньки? Или это были не твои коньки?

— Ничего, — он махнул рукой. — Никуда не денутся, папаша Дистан присмотрит. Кстати, а ты любишь кататься на коньках?

— С чего бы? У нас не катаются. Просто негде. Но я хотела бы научиться, конечно.

— Вот и хорошо. Значит, я тебя научу. А ты дашь мне попробовать твоего зимнего пирога.

Они миновали уже восьмой фонарь.

— Согласна? Пойдёшь завтра со мной на каток?

— Не знаю. Дай подумать, — сказала Линн.

Она очень хотела бы пойти на каток. И обязательно с ним. Но ведь это нельзя, совершенно точно нельзя! Безумное, безответственное, совершенно недостойное желание. Отца ещё можно уговорить устроить ей поход на каток. Но при этом у неё будут другие провожатые.

— Ты не успел выпить свой шоколад, — напомнила она Трою. — Я сейчас сама тебе приготовлю чашечку. Если никто не помешает. Но я постараюсь.

— Мне нравится эта идея! — заулыбался парень. — Давай попробуем!

Дверь открылась послушно, даже не скрипнула. Линн забрала у Троя корзинку и скользнула внутрь, кивнув — подожди, дескать. Надо было осмотреться осторожности ради. В кухне было чисто прибрано, и никого. На столе горела свеча — это Сара позаботилась о Линн. Всё хорошо. Линн выглянула, поманила:

— Всё в порядке, заходи!

Тётушка Вита сегодня уже сюда не придёт. Да и никто не придёт. А если Сара — не страшно. Она не выдаст. Трой разделся и подсел к столу, а Линн принялась хозяйничать. Она достала коробку с тёртым какао[1], вытащила на доску несколько крупных кусков и принялась дробить его тяжелым поварским ножом. Шоколад любил отец, поэтому составляющие для его приготовления в немалом количестве имелись и в Синбаре, и здесь, в Лире. А Линн никогда не запрещалось брать что-то в кухне… Справившись с шоколадными кусками, Линн налила в серебряную кастрюльку молока, добавила сливок. Можно бы сахара, но она решила взять тёмный мёд — так будет ароматней. Положила мёд в молоко, перемешала. И немного, на кончике ножа, всыпала толчёных специй — корицы, мускатного ореха и черного перца. И пару крупных кристалликов морской соли. Трой смотрел на неё, как на колдунью за работой. И с явным восхищением. Всё же спросил:

— А тебе не достанется за то, что без разрешения взяла такие продукты?

— Нет. Не волнуйся, я знаю, что делаю!

— На тебя просто смотреть — удовольствие! Никогда не думал, что так интересно наблюдать за работой поварихи!

— Ещё как интересно! Мне всегда нравилось. Когда я была маленькой, то забиралась под стол в кухне — дома, там, у нас. И могла часами наблюдать, как готовила тётушка Чарита, наша главная повариха. Если ты не пробовал её стряпню, значит, не представляешь, как это — пробовать что-то необычайно вкусное!

— Не верю! — Трой засмеялся, — можно подумать, она одна на свете повариха!

— Можешь не верить, но меня ты в обратном не убедишь. А я точно знаю. Там, сидя под столом, я перепробовала все! Тётушка Чарита щедро меня угощала. А потом приходила нянька, вытаскивала меня из-под стола и ругала нас обеих. Потому что я всегда была перемазанная!

Трой слушал и смеялся. А Линн тем временем всыпала с кастрюльку с молочной смесью тёртое какао, поставила на плиту и принялась разогревать, взбивая венчиком из серебряной проволоки. Напиток получился. Он пах одуряюще прекрасно, был коричневый, пенистый сверху, и сверкающий в свете свечи, как драгоценность — из-за множества крошечных капелек шоколадного масла. Линн перелила напиток в две фарфоровые чашечки — себе маленькую, а ему самую большую, положила ложечки в каждую и поставила на блюдца. Большую чашку подвинула гостю.

— Я сделала так, как сама люблю. Надеюсь, тебе понравится.

— Даже не сомневаюсь…

— Тогда приступай, а я пока принесу деньги, — и она подвинула ему плетенку с сырным печеньем.

В лавке он просил солёные крендели. Значит, и сырное печенье ему должно понравиться.

— Оставь, не надо! — встрепенулся Трой. — Считай, что я просто сделал тебе подарок! Пожалуйста, Линн.

— Нет-нет, не нужно так. Сделаем, как договаривались!