Зимняя вода

— Да, я заметил, — сказал Бекке, которому приходилось подрабатывать, чтобы как-то прожить.

* * *

Солнце светило вовсю, когда они шли вдоль берега, любуясь живописными рыбачьими деревушками. Волны ласково плескались… Теперь Майе казалось непостижимым, что еще совсем недавно она воспринимала море как нечто враждебное и пугающее.

Бекке рассказал, что «Юлия» — яхта марки «Альбин Вега» 1968 года постройки, длиной почти восемь метров. Он приобрел ее вместе с хорошим другом пару лет назад.

— А кто такая Юлия? — поинтересовалась Майя. — Одна из твоих бывших пассий? Или его?

— Его. Когда мы купили яхту, она называлась «Анной», потом он переименовал ее в «Лину», а потом в «Юлию». Я сказал, хватит. Предложил назвать яхту «Подружкой», но он не согласился.

— Какой Дон Жуан, или, скорее, романтик. Познакомь меня с ним.

— Забудь, — отрезал Бекке, делая вид, что сердится.

— Мартин как-то рассказывал, что в море его восхищает все — не только впечатления и ощущения, но и политический, и биологический аспекты, буквально все. Ты ведь вырос здесь, на острове, привык выходить в море. Что ты чувствуешь по отношению к морю? — спросила Майя.

Бекке задумался.

— Уважение, — ответил он. — Это прежде всего. Уважение! Мои предки по обеим линиям были рыбаками. Тяжелая была жизнь, не только в море, но и деревнях. Нищета, никакого сравнения с экопоселениями с их встроенной системой отопления и автоматическими жалюзи.

Голос Бекке звучал серьезно, в нем было столько горечи, и Майя вдруг поняла, как мало она знает о нем и о его прошлом, как редко они обсуждают что-то, выходящее за рамки поверхностного разговора.

— Кстати, об уважении. Когда Аннике рожать? — спросила Майя.

— Думаю, где-то в октябре. Знаешь, она утверждает, что почувствовала, в какой момент забеременела. Прямо с точностью до минуты. Разве такое возможно?

— Ты меня спрашиваешь? — сухо сказала Майя.

Помолчав, она добавила:

— Значит, она сказала, в какой день это произошло? Я имею в виду, когда она забеременела.

Майя почувствовала, как желудок свело судорогой.

Только не 11 января. Только не 11 января. Это плохой знак.

— Точную дату не вспомню, но где-то в начале февраля, — ответил Бекке. — А почему ты спрашиваешь?

Майя выдохнула, живот отпустило. Значит, у нее тоже эта дата засела в голове? Ей стало стыдно, с каких это пор она стала верить в приметы?

Она погладила Бекке по щеке:

— Я просто пытаюсь показать, что мне не все равно. Я имею в виду, что ты станешь дедушкой.

* * *

На обратном пути они причалили у пляжа Хенона, и Бекке организовал ланч на палубе. Он достал из сумки-холодильника ветчину, курицу гриль, салат и пару выдержанных сыров. Пили каву, потом кофе с шоколадными бисквитами, подтаявшими на жаре. Почти все вино выпила Майя, Бекке у причала ждала машина.

Пока они ели, Бекке рассказывал, что на острове Керингён праздников было больше, чем где-либо еще в стране, по крайней мере, раньше. Пастор-самодур, Симсон, живший на острове во второй половине девятнадцатого века, ввел дополнительные праздники в придачу к обычным церковным: его собственный день рождения, день, когда он прочел свою первую проповедь на острове, и день, когда выздоровел после тяжелой болезни.

— Отличная идея! — воскликнула Майя. — Предлагаю отныне сделать сегодняшний день праздничным.

— Хотя это уже и так выходной, — заметил Бекке.

— Тогда назовем его великим днем Бекке и Майи! — предложила Майя.

Потом они занялись любовью в пропахшей бензином каюте, и вскоре уснули под плеск волн.

Идеальный летний день, прямо живая реклама острова Уруст, думала Майя. Или реклама любви, той самой, в которую она никогда не верила.

Боясь нарушить очарование, оба они избегали упоминания Адама. И смерти.

* * *

Отношения между Майей и Бекке с каждым днем становились глубже. Она проводила все больше времени у него дома, на его вполне зимней перестроенной даче, которую он приобрел двадцать лет назад. Места им обоим хватало, у Майи даже был свой кабинет.

Сейчас они сидели на солнышке у дома, с подветренной стороны, откуда открывался вид на дорожную развязку и два пастбища для коров, пили кофе, прикрыв глаза, и время от времени лениво обменивались репликами.

— Как тут красиво, — сказала Майя. — Шведская глушь во всей ее красе.

Они обвели глазами пейзаж и констатировали, что соседские пчелы кружат возле дуба в саду другого соседа. Наверное, пчел лучше не заводить, у них свои недостатки.

Тогда, может быть, овец? Он уже давно об этом подумывал.

— Я слышала, они тоже норовят сбежать, — заметила Майя. — Столько возни с ограждениями и прочим.

— Тогда, возможно, курочек, — предложил Бекке. — Мне кажется, к курам я готов.

— Боже мой, неужели можно быть готовым к курицам? — воскликнула Майя.

Через четверть часа они снова принялись за работу. Бекке вернулся в сарай. Майя продолжила писать тексты и отмечать идеи в записной книжке, ее водный проект близился к концу, и на середине предложения вдруг перестала писать ручка.