Зимние Дацзыбао

Ну, понятно, жарко было, ноги в обуви варились потихоньку – спасали только бязевые портянки. Но это было не главное. Главным было не провалиться в штабель, что было чревато зажариванием живьём, как в хорошо натопленной печи (брошенные туда из любопытства картонки сгорали мгновенно), или не улететь с него: высоко, плюс торчавшие, как иглы у здоровенного металлического ежа, «концы», выступавшие из пачек и загибавшиеся вверх при их укладывании в штабель. Не дай б-г крановщица засыпала в движении (а это в ночную смену было обычным делом) и не тормозила вовремя… Тогда надо было подгадать и, вцепившись руками в обе цепи, резко подогнуть ноги, прыгнув на летящую на тебя пачку металлопроката, после чего, летя над цехом, орать что есть мочи, чтобы крановая очнулась. Радость была ещё та. А с другой стороны, куда деваться? И девочки тоже не специально отключались, особенно те, которые были с детьми. Уставали они очень.

Автору, говоря по чести, от заснувшей крановщицы досталось только один раз. И то, не пачкой со штабеля снесла, а просто цепями точнёхонько по каске шандарахнула со спины, когда железнодорожную платформу, прибывшую со склада, разгружал. Ну, каждая цепь – 180 кг, а цепи две. Улетел с платформы кубарем. В итоге потерял на левой ноге мениск в колене, долго ходил с гипсом. Но это так, легко отделался. Хуже бывало, когда с крана падала пачка. Цепи плохо растянутые перекашивало, или налетал один кран на другой с разбегу – бывало и такое… Обвязка лопалась, штанги одна за другой вылетали и градом под углом сыпались вниз – чистой воды бомбардировка. Тут, только что-то в этом роде услышишь, – махом под какое угодно оборудование забирайся и там ховайся. Хоть под тележку транспортную, хоть под рольганг, хоть куда. Каска не спасёт. Может, цельнометаллический рыцарский доспех с закрытым шлемом выручил бы, и то вряд ли. Да и где его было взять? Они все по музеям стоят.

Из других развлечений, в новом цеху термостат напрягал для отжига быстрореза, спецстали для космоса. Длинная узкая печь, через которую по рольгангу ползли пачки этого сверхдорогого металла. Очень уж они в процессе кудрявились, после чего загнувшийся конец, иногда свернувшийся в кольцо, упирался во что-то, и пачка намертво застревала, как и все те, что шли за ней. По технологии надо было отключить печь и лезть разбирать затор уже в холодную. Минус пять-шесть часов… Так что лезли в горячую, с риском превратиться в подрумяненную ветчину. Правда, направляли на горловину печи ветродуй, чтобы хоть чем-то было дышать и температура хотя бы у входа поменьше была, брали кувалду, одевали толстую войлочную куртку и такие же брюки, обливались водой, непременно матерились (реально легче становилось) и шли разбуривать. Исключительно яркие остались впечатления. Особенно круто было, когда вслед за первой пачкой бурилась вторая, а то и третья. Бывало и такое.

М-да… Впрочем, из девяти покойников, которые нарисовались в цеху за первые шесть месяцев 1989 года, после чего автор с завода уволился и ушёл на вольные хлеба (стандартная норма по жмурикам для нашего производства), пара человек погибла просто от того, что их задавило гружённой металлопрокатом тележкой. Ну… как «тележкой»? Телегой, на которой лежало тонн 40–50. Инерция большая, люди были пьяные, а этот агрегат, если из нового цеха в старый пошёл, его просто так уже не остановишь. Благо их на путях две стояло – за одной сдуру присел добрать градус, чтобы мастер не увидел, другую не видишь. А что на ней звонок верещит, так цех же. Когда в старом цеху катают, грохот такой, что в двух шагах ничего не слышно. Ну и… Кто виноват? Никто. Не пей на работе. Что в новом цеху бывало редко, а в старом, с его кадрами, которые по части литража могли Михаилу Ефремову изрядную фору дать, сплошь и рядом. Отчего и травмы, а также причины смертельных исходов там были специфические.

К примеру, тамошние вальцовщики были почти смертниками, и это знали. Вальцовщик ведь на прокатных станах старого типа что делать должен? Это на новых всё на автоматике. А на старых он должен летящую со скоростью курьерского поезда полосу металлопроката, раскалённого докрасна, поймать клещами и направить в нужный калибр, в зависимости от того, какой профиль прутка в итоге должен получиться. А если он промахнулся, тогда конец полосы упирается в станину, и она начинает петлями виться, улетая иногда под самый потолок, после чего обрушивается на всё, что находится внизу, включая этого самого растяпу. Вариант второй – она прошивает его насквозь, и тут уж как повезёт. К примеру, у одного бедолаги она прошила не его самого, а мотню его безразмерных, напоминавших казацкие шаровары штанов, и пока она вся через них не просвистела, он стоически не двигался и даже не орал. Ну всё опалило, ожоги были страшные, но хоть не переломался. А мог бы.