Зимние каникулы (СИ)

Через час или два Тим начал клевать носом. Дед никак не сдавался и только того и ждал, что внук отвлечется или заснёт - "угу, угу, плавали, знаем!". А потом у Тима снова прихватило живот, и он не смог больше оставаться на посту бдительности. Подбежав к ведру, он заметил, что в нём пусто и чисто. "Этого не может быть! Как ему это удалось?" - недоумевал Тим. Вскоре ему полегчало и он, радостный, что дед, вот так, хоть и не понятно - как, прокололся, поспешил обратно в хату. Открыв дверь, он не спешил войти, а сначала осторожно просунул внутрь голову. Как только он увидел пустой дедов стул, чья-то огромная рука схватила его за волосы и потянула в комнату. Он зажмурился, истошно заорал и начал отбиваться руками и ногами, после чего свалился со стула и проснулся. Еще пару раз подпрыгнув и дернувшись, он понял, что это был кошмар - "просто кошмар, просто кошмар..." Тим поднялся на ноги, развернулся к столу и отпрянул - дед всё ещё играл в свою жуткую игру.

Мальчик, не отводя взгляда от деда, словно от злобного клоуна в фильме ужасов, стал пятиться назад, пока не уперся в стену, затем нащупав за занавеской дверную ручку, быстро крутанул её и ввалился в "тайную комнату". Щелкнув клавишей слева на стене, он включил свет и начал хаотично озираться в поисках чего-нибудь, чем можно подпереть дверь. Кресло! Он волоком подтянул его спинкой под ручку двери, которая очень кстати оказалась нужной высоты - не открыть, даже тараном. Потом он понял, что занавески на окнах прозрачные и, если дед подойдёт со стороны улицы, он - Тим, будет как на ладони. Мальчик резко выключил свет и подбежал к окну, пытаясь увидеть в темноте двора свихнувшегося старика. Двор был пуст.

Сев с ногами во второе кресло, оставшееся стоять на прежнем месте, он максимально сжался, чтобы полностью находиться в границах сидения. Ему казалось, что лишь только его локоть или колено высунутся в пространство комнаты, кто-то схватит его, обязательно схватит. Так он просидел около двух часов, прислушиваясь к радио-бубнежу, доносившемуся из за стенки и пытаясь различить другие, не относящиеся к нему звуки. Стало холодно. Он вспомнил, что последний раз они с дедом заправляли печь еще до "запуска" ёлки. "Так весело было, так хорошо. Зачем он всё испортил? Теперь я точно всё маме расскажу!"

Окончательно продрогнув, мальчик собрал волю в кулак и убедил себя, что, если б кто-то хотел его схватить, уже давно схватил бы. Поддерживаемый этой мыслью, он напряженно пригнувшись оттолкнулся одной ногой от пола и прыгнул на кровать, свалив одну из подушковых пирамид на пол, а вторую, прижав спиной к стене. Кроме вязаного покрывала на постели ничего не было. Прикрывшись им, он очень скоро понял, что согреться не удаётся. Тогда он вспомнил про сундук.

Схватив покрывало и подушки в охапку, он снова решился спуститься на пол, но на этот раз крался медленно и на цыпочках. Осторожно открыв крышку ящика, он нащупал там что-то мягкое - "наверное, одежда" -после чего набросал внутрь подушек, осторожно лег сверху и прикрылся накидкой. Пуховые подушки на манер перины приняли в себя его тельце и через некоторое время стали возвращать ему его же тепло. Мальчик уснул.

Следующим утром Тим открыл глаза и некоторое время пытался понять, почему вокруг него стены. Потом он сел и огляделся, припоминая ночные ужасы. В голове гудело. Он никак не мог убедить себя в смерти деда, как и разубедиться в его помешательстве. Из за двери всё еще доносились звуки радио. Тиму стало страшно, как только он попытался представить, что происходит в той комнате. Он вылез из импровизированной колыбели и став на остывший пол, поёжился. Затем, поковырявшись в сундуке, он выудил оттуда женские матерчатые колготы, женский свитер, пару платьев и пальто из такой же ткани, как носила осенью мама, только другого цвета. Поняв, что долго в одних трико и толстовке не выдержит, он решился на постыдное - надеть на себя бабушкины вещи: колготки под трико, свитер на толстовку, а поверх всего пальто. От платьев он отвернулся, сделав вид, что их он не находил. Хотелось по маленькому.