Зимние забавы в Ривенделле (СИ)

========== Игрушка ==========

Леголас высунул голову из-под одеяла, поежился от утреннего холода и приоткрыл глаза. Вся комната была залита чистым светом холодного зимнего утра, в котором уютная, неброская, немного захламленная спаленка лорда Элронда казалась нарядной и даже праздничной. За окном тихо падали крупные хлопья снега; ветви деревьев, нагруженные снежным покровом, ослепительно сверкали, и ослепительно сверкала заснеженная оконная решетка. В лазурном небе не было ни облачка. Лучи солнца искрились на снегу, играли на кованых узорах оконной решетки, тянулись к кровати, проникая под полог, будто хотели игриво пощекотать Леголасу нос, и принцу показалось, что всё вокруг пронизано этими золотистыми лучами. Леголас невольно заулыбался.

Он выбрался из-под одеяла, осторожно, чтобы не разбудить Элронда, слез с кровати, нечаянно скинув при этом пару остывших грелок, и, шлепая босыми ногами по деревянному полу, подбежал к окну. Огонь в камине уже потух, но в комнате все еще было тепло – даже душно, и все благодаря стараниям лорда Элронда, который еще месяц назад позаботился о том, чтобы щели в оконной раме были тщательно заткнуты. Поэтому Леголас, стоявший у окна обнаженным, совсем не мерз; опершись на подоконник, он с восторгом смотрел на ослепительно-чистый заснеженный мир, открывшийся его глазам, и все его существо переполняла по-детски наивная радость. За одну только ночь Ривенделл преобразился так, что Леголас с трудом узнавал его: знакомые постройки, сады, дворики и беседки вдруг превратились в сверкающий белый дворец царицы-зимы, величественный и прекрасный; мостики, казалось, были сотканы из одного лишь снега, в покрытых льдом прудиках отражалось ослепительно-голубое небо, а деревья, прежде голые и унылые, теперь возвышались торжественно и гордо, подобно беломраморным колоннам. Леголас благоговейно вздохнул, восхищенный всей этой небывалой красотой.

Вдалеке копошились чьи-то суетливые фигурки. Приглядевшись, Леголас догадался, что это хоббиты сооружают снежный городок; правда, они не столько работали, сколько валяли друг друга в снегу, кидались снежками, лепили снежных баб и вообще веселились от всей своей хоббичьей души. Леголас улыбнулся, предвкушая любимую забаву ривенделльцев – взятие снежного городка; в последние дни в Ривенделле только о нем и говорили, и принцу уже не терпелось узнать, каково это – веселиться вместе со всеми.

- Воробушек мой, – послышался обеспокоенный голос Элронда, – что ж ты стоишь у окна? Застудишься ведь…

Леголас обернулся, просиял, встретившись взглядом с возлюбленным, и с разбегу запрыгнул в постель, оказавшись верхом на Элронде.

- Но ты ведь меня согреешь, правда? – сказал Леголас игриво; он обвил руками шею лорда Элронда и нежно поцеловал его в губы. – Доброе утро, любимый, – прошептал принц.

- Доброе утро, мое счастье, – ответил Элронд, привлекая Леголаса к себе. – Мальчик мой, ты совсем замерз. Весь дрожишь…

Леголас хотел было возразить, что дрожит он вовсе не от холода, но лорд Элронд, продолжая обеспокоенно говорить что-то об утреннем холоде и потухшем камине, начал ласково одевать принца в вязаный свитер, и Леголас замер, прислушиваясь к своим ощущениям. Прикосновения жестковатой, «кусачей» шерсти к нежной коже оказались настолько волнующими, что принц задышал чаще; взяв руки Элронда в свои, Леголас принялся ласкать себя ими через свитер. Шерсть слегка царапала кожу, задевала чувствительные соски… Леголас, закрыв глаза, полностью отдался необычным ощущениям, а лорд Элронд уже в который раз невольно залюбовался своим мальчиком. Тот сидел на нем в одном только свитере, раскрасневшийся, возбужденный, с растрепавшимися от сна золотистыми волосами, с губами, чуть приоткрытыми от неровного, жаркого дыхания, – такой хрупкий и такой соблазнительный… Наконец Элронд не выдержал: он приподнялся, задрал на Леголасе свитер и принялся покрывать тело принца нежными и в то же время пылкими поцелуями, прихватывая губами кожу и щекоча соски языком. Леголас трепетал от каждого прикосновения; он зарывался пальцами в волосы возлюбленного, силился прижаться к нему еще теснее, выгибался, подаваясь навстречу его ласкам…

Вот пальцы лорда Элронда скользнули принцу в ложбинку между ягодиц. Леголас застонал, повел бедрами, схватил руку Элронда за запястье, направляя его в себя, и сразу же глубоко насадился на его пальцы. Леголасу вспомнилось вдруг, как еще совсем недавно лорд Элронд лечил его, а он, Леголас, жаждал совсем иного «лечения»; как он вжимался в постель, кусая подушку, чтобы не застонать, изо всех сил старался не подаваться навстречу пальцу владыки Ривенделла и отчаянно стыдился своих «низменных» желаний… Как он был глуп тогда! Леголасу захотелось рассмеяться, но в этот момент лорд Элронд коснулся его особенно глубоко и чувствительно, и с губ принца сорвался не смех, а сладкий стон.