Зимний дворец. Люди и стены

Император Александр III дал разрешение на передачу Камейного сервиза в Императорский Эрмитаж, но произошло это на уровне устного повеления. Директору Эрмитажа для осуществления передачи требовалась официальная бумага, поэтому он пишет еще один рапорт, вновь обращаясь к истории уникального сервиза: «Второй сервиз, наоборот, представляет собой миллионную ценность. Это тот знаменитый в летописях фарфорового дела, известный всякому любителю старины сервиз, заказанные Императрицей Екатериной Великой на Севрской фабрике в 1777 г. за сервиз этот была заплачена огромная в то время сумма в 350 000 ливров. Часть сервиза этого была украдена во время пожара Зимнего Дворца в 1838 г. и очутилась в числе 160 предметов в Лондоне, в собрании лорда Лонсдаля»[313].

Сам факт кражи из горящего Зимнего дворца 160 предметов из хорошо известного коллекционерам Камейного сервиза и сосредоточения украденного в одних руках указывает на заказной характер кражи. Видимо, когда загорелся Зимний дворец, «любители старины» моментально сориентировались и договорились с кем-то из дворцовых служителей о краже Камейного сервиза. Поражает молниеносность действия, поскольку вынести 160 крайне хрупких вещей можно было только в суматохе первых часов пожара. Сколько вещей при этом было перебито – неизвестно. При этом очевидно, что заказчик и исполнитель хорошо знали и маршруты безопасного выноса вещей, и их местонахождение в самом дворце. Поэтому перед нами картина классической заказной кражи из Зимнего дворца образца второй четверти XIX в. Что же касается отчета, то в нем речь шла о полной сохранности вещей, хранившихся в кладовой, располагавшейся в подвале Зимнего дворца.

Далее А.А. Васильчиков пишет, что после смерти английского лорда последовало повеление Александра II, и «посол наш в Лондоне барон Брунов купил почти все принадлежащие лорду Лонсдайлю штуки сервиза, которые были присоединены к сохранившейся во дворце большей части его. Некоторые предметы, однако, ускользнули от этого выкупа». Васильчиков упоминает, что «в Кензингтонском музее в Лондоне хранится одна тарелка, у князя С.М. Воронцова в Петербурге – 3 тарелки, и т. д…». Далее Васильчиков вновь обращается к истории уникального сервиза: «Екатерининский сервиз весь из мягкого теста. Он светлобирюзового цвета – того знаменитого bleu turguoise, изобретенного в 1752 г. Гелло, секрет которого ныне утрачен. Он украшен по бортам тончайшею живописью в виде камеев и даже в некоторых местах настоящими античными камеями, вделанными в фарфор и оправленными в золото. Позолота самая роскошная и первостепенной техники. Над сервизом этим трудились первые художники Севрской мануфактуры: Додень, Нике, Буланже, Прево и другие. Весь сервиз состоит из 765 предметов (из них 338 тарелок). Тарелки, блюда и блюдечки украшены вензелем Екатерины Великой. Из всего сервиза только две передачи вставлены новейшую отделку. Чтобы иметь понятие о стоимости всего сервиза, достаточно заметить, что любители готовы в настоящее время заплатить до 1000 руб. за тарелку Екатерининского сервиза.

Екатерининский сервиз составит одно из лучших украшений Эрмитажа. Употреблять его долее в дело, подвергая каждый раз ломке и утратам, значит мало-помалу уничтожать его. К тому же многие его части никогда не употребляются, как, например, стопочки, передачи для рюмок и т. п., вышедшие в наше время из обихода».

Возвращаясь к спасенным вещам, упомянем, что в огне пожара уцелели все запасы в «Питейном погребе». Уцелела «Кладовая посудной должности». Как ни странно, уцелели даже дрова в подвале.

После проведенной инвентаризации спасенного и утраченного имущества высочайшим повелением 5 апреля 1838 г. комиссия была закрыта.

Восстановление Зимнего дворца в 1838–1839 гг

Сразу же после катастрофы Николай I стал получать от состоятельных дворян и купцов предложения о крупных пожертвованиях на восстановление Зимнего дворца. Однако царь сразу же заявил, что у него на восстановление собственного дома хватит своих средств. Он писал 3 января 1838 г.: «Надо благодарить Бога, что пожар случился не ночью. <…> Эрмитаж мы отстояли и спасли почти все из горевшего дворца. Жаль старика, хорош был <…> надеюсь к будущему году его возобновить не хуже прошедшего, и, надеюсь, без больших издержек. <…> Одно здешнее дворянство на другой же день хотело мне представить 12 миллионов, также купечество и даже бедные люди. Эти чувства для меня дороже Зимнего дворца; разумеется, однако, что я ничего не принял и не приму: у русского царя довольно и своего»[314].

29 декабря 1837 г. Николай I утвердил состав Комиссии во главе с министром Императорского двора князем П.М. Волконским, которая должна была заняться восстановлением Зимнего дворца. В этот же день царь утвердил и Положение о Комиссии. Ключевыми фигурами в ней стали обер-шталмейстер князь В.А. Долгоруков и генерал-адъютант П.А. Клейнмихель, они возглавляли «Хозяйственную часть» Комиссии.