Зимний гастрольный тур

— …в вашем флоте используется трехвальный вариант конструкции. Считается, что ее шифр взломать за разумные сроки вообще невозможно. Увы, это не так. И ваши противники к тому близки. Вы делали и делаете несколько пользовательских ошибок. Первая из них: вы меняете установки слишком редко. Вторая: злоупотребляете часто встречающимися словами. Третья: недооцениваете противника. Они собрали в Блетчли-парке великолепную команду, в том числе первоклассных математиков. Блетчли-парк — это поместье в городе Блетчли, — небрежно уточнил Второй.

Первый на этот раз даже не потрудился скрыть настороженность. Географическое название — это было уже очень много. Первый посчитал именно эту информацию самой ценной. Возможно, он был прав.

Второй продолжал все в том же слегка занудном тоне.

— К вашему сведению: планируется захват подводной лодки вместе с "Энигмой". Это даст как полное понимание принципа, так и тонкостей конструкции. В помощь дешифровщикам создана и задействована счетная машина с весьма большими возможностями. Надеюсь, вам что-то говорит имя: Конрад Цузе? У тех аналог его изделия, но лучше. Результат: перебор вариантов расшифровки осуществляется куда быстрее. По нашим прикидкам, через два года вскрытие одной шифрограммы потребует уже меньше суток. Даже переход на четырехвальную "Энигму" не спасет: подход ведь уже известен. А эту вычислительную машину противник будет совершенствовать. Надеюсь, в этом вы мне поверите?

Второй сделал паузу, подозвал официанта и заказал пирожное к кофе. У него были причины так поступить. Шведские кондитерские изделия уже тогда пользовались прекрасной славой, которую вполне заслуживали.

Первый же постарался представить себе, какого уровня информаторы имеются у оппонента, причем, похоже, не в одной стране. Выходило нечто кошмарное.

— Вынужден вас разочаровать, — молвил Второй, легкомысленно ковыряя ложечкой десерт, — если вы задумали разбомбить Блетчли-парк, из этого вряд ли что выйдет. Дело даже не в зенитном и истребительном прикрытии. Для этого понадобится особо мощная бомба, а у вас таких, насколько мне известно, вообще нет. Кстати, у ваших противников она имеется. Как раз для сильно заглубленных бомбоубежищ, именуется "Толлбой". В падении превышает скорость звука. Правда, ей еще попасть надо… куда следует. Вот ее характеристики. Запомните?

Последнее слово было очень близко к оскорблению. Подозревать кадрового разведчика в плохой памяти, да еще высказать это вслух? Видимо, у Первого были личные причины проглотить выпад, поскольку тот никак не отреагировал.

— И еще одна вещь, которая может повлиять на ваши решения и, соответственно, успехи. В вашей военной разведке течет. Сильно течет. На самом верху течет. Вот почему к господину рейхсканцлеру попадали и, полагаю, попадают искаженные данные, относящиеся не только к вашему противнику, но и к моей стране. Вы удивлены? Напрасно. Как раз те, с кем вы сейчас воюете, сильнейшим образом заинтересованы в конфликте между нашими двумя странами. У нас есть доказательства того, что от вашей разведки наверх подаются сведения, преуменьшающие наши военные возможности — как раз с этой целью. Мне бы не хотелось, чтобы наши страны воевали друг с другом.

— Мне тоже, — отрубил Первый, сделал короткую паузу и продолжил, — Лично я не считаю русских неполноценной расой. И это мнение разделяется многими.

Это был намек с упитанностью выше средней о том, что политика Третьего рейха может на этот счет измениться.

— Мы согласны с подобной точкой зрения, — видимо, это была шутка, — но не все в Европе согласятся ее принять.

Вот эти слова не несли в себе заряд юмора.

За этим последовало вроде как импровизированное предложение от Первого:

— Мы, со своей стороны, хотим предупредить вас. На ваше главное нефтяное месторождение планируется неколько налетов бомбардировщиков, — На стол лег лист. — Вы запомните?

Последняя фраза была ответной шпилькой. Собеседник не обиделся. По крайней мере, не показал эту эмоцию.

Эта встреча имела продолжение. Первый, придя в свой кабинет, составил аккуратный отчет о встрече, собственноручно напечатав его на машинке. В случае отсутствия подобного документа у своей же контрразведки появилось бы множество неприятных вопросов. Но дальнейшие действия были несколько необычного свойства. Разумеется, к ним мы не отнесем стаканчик рома и пару сигарет. Но уж пересылку одного экземпляра отчета не непосредственному начальнику из военной разведки, а самому министру авиации, да не по команде, а фельдкурьером… Это тянуло на хорошее дисциплинарное взыскание, самое меньшее. Нет, два взыскания, ибо еще один экземпляр ушел Эриху Редеру и тоже в собственные руки. Очень уж материал был важен.

— Товарищи, руководство СССР поставило перед нами задачу, которая включает в себя равно военную и политическую составляющие.

Именно этими словами товарищ Александров начал доведение приказа до товарищей авиаторов.

Присутствовавшие в кабинете Яков Смушкевич и Павел Рычагов дружно изобразили на лицах повышенное внимание. Им не пришлось притворяться.