Зимний престол

Такое начало не могло не обеспечить прибывшим самый радушный прием. Вскоре Мистина, Тородд, Острогляд, Ивор, Тормар, Эскиль, Зорян и другие уже сидели на коврах в Тугановом жилище, а женщины раскладывали на низких столиках перед ними просяные лепешки, мед, сыр и прочее угощение, пока варилось мясо в больших котлах. По всей Протолче хозяева торопливо снимали столики, в иное время висевшие на стенах домов снаружи, и ставили перед гостями: по своим старинным обычаям ясы угощались, сидя на полу или на низеньких скамеечках. В домах северных властителей на полу сидели только нищие, но русы, привыкшие к походной жизни и повидавшие разные обычаи, не смущались этим, и даже воевода без раздумий садился на пол – а сзади ему почтительно подкладывали яркую подушку, чтобы на нее опираться. Все же это был дом – защищенный от ветра и дождя, с пышными овчинами и ткаными коврами из разноцветной шерсти на глинобитном полу. В очаге горел огонь, дым уходил в плетенный из прутьев и обмазанный глиной короб. На камнях очага лежала часть угощения – для предков, а близ него – несколько дорогих блюд, чаш и одежд из греческой добычи: то, что Мистина велел поднести Тугану в честь своего возвращения. С полным пересчетом добычи и выделением доли его сыновей предстояло подождать до Киева и до зимы.

– Благословен богами нынешний день! – говорил Туган, держа в руке рог меда. – Весной у нас здесь, близ священного острова и переправы, что нам богами и предками завещано хранить, мы собирали войско князя Ингоря и провожали его в поход. Первым вернулся сам князь – при нем было мало людей и мало добычи, и он смог отплатить мне за гостеприимство лишь вот этой чашей, – он показал на медную чашу в руках своего младшего брата Ахсара, – хотя и без даров я был счастлив принять его с молодой женой и пожелать продления его лет на земле…

– Тебя можно поздравить с молодой женой? – Мистина не понял хозяина и с удивлением уставился на госпожу Чабахан, мать его спутников-Тугановичей.

Живая и здоровая, она сидела на почетном месте в женской половине каты и отдавала приказания челяди; над загорелым лицом красиво блестели позолоченные бубенчики, пришитые к шелковой шапочке.

– Я говорю о молодой жене князя, – пояснил Туган.

Мистина невольно пригладил волосы, заправленные за уши и связанные сзади в хвост, будто сомневался, не мешают ли они ему слышать как следует.

– Молодой жене князя? – повторил он, помешав хозяину продолжить речь. – О ком ты говоришь?

– А разве ты не знаешь? – Теперь уже Туган удивился. – Князь вез с собой в Киев сестру болгарского царя Петра – деву с тонкими бровями, с кем не сравниться другим красавицам.

Русы изумленно загудели. Мистина опустил чашу на столик, чтобы ненароком не пролить мед от таких новостей.

– Сестру царя Петра? – повторил он. – Но как…

Закружилась голова, и он оперся рукой о подушку за спиной. Взять такую знатную жену Ингвар мог только если… если овдовел… Эльга…

Перехватило дыхание, в груди разлился холод. Проведенное в походе время и без того казалось долгим, а теперь эти полгода представились беспредельными, как целая жизнь. Эльга могла умереть за лето… Человеку, а тем более хрупкой молодой женщине довольно и куда меньшего времени.

Все вдруг утратило смысл. Зачем поход, зачем слава и добыча, если она ни о чем не узнает? Если уже некому вручить то, что он вез через моря и земли в шелковом мешочке за пазухой?

– Но что с княгиней? – воскликнул не менее изумленный Тородд, и Мистина был ему благодарен: он сам хотел задать этот вопрос, но не мог подобрать слов. – Эльга… наша княгиня в Киеве? Что с ней случилось?

– Случилось? – Туган оглядел своих родичей, но те лишь покачали головами.

– Вы получали вести из Киева? – жестко спросил Мистина, быстро взяв себя в руки.

– Нет. С тех пор как весной войско прошло к морю, из Киева никто сюда не приезжал.

Мистина перевел дух и снова взялся за чашу. Если из Киева на юг никто с весны не ездил, то и Ингвар не мог ничего узнать об оставшихся дома. Значит, если он и взял новую жену – если это правда, – то не потому, что лишился прежней.

Но тем самым новость становилась совершенно необъяснимой.

– Рассказывай, что тебе известно об этом браке, – предложил он Тугану. – Князь передавал, как все это вышло?

Вскоре он уже знал все, что знал Туган, сам видевший и Ингвара, и его новую жену, и ее родича Бояна. Участие в деле Бояна кое-что Мистине объяснило, да и сам Ингвар по пути не отмалчивался: он хотел, чтобы о его новом знатном родстве и его выгодах знали все подчиненные ему земли.

– Это же я поведал и князю Ильбуге, – закончил Туган. – И он был не менее тебя удивлен этой новостью. Он сказал, что эта дева, дочь Пресияна, сестра баты[24] Бояна и баты Калимира, была обещана в жены его брату Едигару. Ильбуга уехал от меня в большом негодовании.

– Кто это? – не понял Мистина, лишь по именам сообразив, что речь идет о печенегах.

– Это князья высокородного колена Явдиертим, храбрейшего и благороднейшего. Они кочуют на правом берегу Днепра, близ земель уличей и тиверцев.