Зимний престол

Отроки посадили пленника на короткую скамеечку, подняли и унесли. Мистина задумчиво проводил его глазами, потом посмотрел на яркое пятно крови на ковре – из Едигарова носа натекло. Невольно коснулся горбинки на собственном носу. Тогда, в шестнадцать лет, когда вправленный нос начал подживать, но остался с горбинкой и слегка свернутым, он думал, девки любить не будут. А Эльга однажды сказала, что ей так больше нравится. Сказала смеясь, и не поймешь, шутит она или нет. Он тогда еще сам удивился, почему ему так хочется это понять.

С новой Ингваровой женой все оказалось еще сложнее, чем выглядело поначалу. Ингвар не только взял вторую знатную жену в придачу к первой, но и увел ее из-под носа другого знатного жениха, которому она была обещана. Знал Ингвар об этом? Или родичи невесты так желали этого брака, что умолчали о лишних подробностях? Так или иначе, печенеги крыла Явдиертим – одной из трех благороднейших частей этого восьмикрытого народа – считают Ингвара вором, укравшим чужую невесту.

«А такого за ним не водится, – подумал Мистина, глядя на закрывшуюся дверь. – Мой Рыжий – парень честный. Правда, и первую жену он взял не так чтобы с согласия ее родных и прежнего жениха… но тогда не он ее украл. Это сделал я».

И вдохнул поглубже, будто пытаясь сбросить с груди память о том далеком дне, когда Ута – кому бы тогда на ум взошло, что эта дрожащая рыжеватая девчонка и есть его будущая жена, – привела его и четверых оружников в дремучий лес, к логову волхва – Князя-Медведя. Эльга попала в беду, и тогда он поднял ее к себе на плечо и унес оттуда. В ее судьбе все было непросто, но как легко он вытащил ее из той чащи.

А сейчас? Эти пять лет многократно все усложнили. Сейчас ради Эльги он был готов сделать что угодно – куда больше, чем тогда. Но от сознания того, что теперь вместе с ней придется поднять всю Русскую землю, начинали ныть плечи и пробуждалась боль в едва зажившей ране.

* * *

В Киеве Хельги Красный остановился в дружинном доме под Олеговой горой – в одном из тех, что Ингвар поставил в прошлом году ради сбора войска. Но ни единого вечера ему и не пришлось там провести. Еще на пристани Почайны Честонег пригласил его к себе в тот же день, да и другие нарочитые люди наперебой зазывали брата княгини, с победой вернувшегося из дальних стран.

Ингвар с приглашением не спешил – до принесения треб и пира в честь начала зимы оставалось несколько дней, и разговор с родичем он решил отложить до этого срока. Погодить ему посоветовал Свенельд – пусть сперва и Киев, и гости увидят, из чьих рук боги принимают жертвы на Святой горе, и вспомнят, кто здесь истинный хозяин.

Если бы не это обстоятельство, Ингвар мог бы и усомниться в мудрости своего воспитателя. Куда бы его ни звали, Хельги являлся с дружиной в шелковых кафтанах и такой же кафтан подносил хозяину – или красивую застежку греческой работы для плаща, эмалевые перстни и серьги для жены, серебряные чаши, мешочки вяленых смокв чадам. Это были первые «заморские диковины», попавшие в Киев за несколько лет – с тех про как были разорваны старые договора с Греческим царством и каганатом. Новые с тех пор так и не были заключены, Ингвар не мог привозить от греков паволоки и серебро, чтобы одаривать бояр и старейшин взамен увезенных куниц и бобров. А Хельги уже мог. Это навлекало на него восхищение и зависть киевлян – и досаду княжьего двора.

Эльга сопровождала брата на каждый пир, причем три раза подряд, к завистливому восхищению жен, являлась в новом греческом платье – то в желтом с красными цветами, то в темно-синем с золотистыми павлинами, то в «жарком» рудо-желтом с зелеными оленями. Видно было, что свою сестру-княгиню Хельги из добычи одарил не скупясь. Она и сама заметно приободрилась. Новая одежда всегда поднимает дух женщине, кто бы она ни была и в каких бы обстоятельствах ни находилась; Эльге же яркие наряды греческой работы напоминали о том, что близкий ей по крови человек, брат, вернулся из похода с успехом и готов ее во всем поддержать. Она уже не была одинока в борьбе за свою и родовую честь, за будущее наследство единственного сына.

К тому же со слухами о смерти Мистины все оказалось не так страшно, как она поняла из переданных речей отроков. Царев муж по имени Ермий в Никомедии рассказал лишь, что русское войско было осаждено Романовыми полководцами в городе Ираклии и что в битве русы понесли немалые потери. Но даже он не стал утверждать, будто греки захватили тело русского воеводы. Эльга с трудом поверила бы в смерть Мистины, даже очутись его тело у нее перед глазами. Теперь же она отвергала эту мысль и еще сильнее радовалась, что добилась для Хельги позволения войти в Киев. А если без дружины – что за важность? Затевать в Киеве сражение, как сам Хельги ее заверил, он не собирался, а то, что ему и впрямь требовалось для борьбы за родовую честь, он привез с собой.