Зимний зной (СИ)

— Это если будет интернет! — объясняю четко и внятно, как сумасшедшему, — так что вряд ли.

— Значит, так и будет. Пора, — он мягко отцепляет от своего рукава мои пальцы.

— Данил! — слышу зов одного из вояк, и снова замираю, изо всех сил сдерживая готовые брызнуть из глаз слезы.

Он идет в зону вылета, но я догоняю.

— Да постой же ты! Хоть минутку, — хватаю его за руки и разворачиваю к себе.

Вояки уже косятся на нас, но мне все равно.

— Дань, еще раз. Это будет большая ошибка! Подумай, — твердо прошу, — ну, пожалуйста.

— Извини! Но я уже все решил, — отзывается он холодно.

Мне не остается ничего другого, кроме как беспомощно наблюдать за происходящим. Но с Дани вдруг слетает маска безразличия. Его как будто прорывает:

— Я поеду, только потому что там у меня есть шанс забыть тебя!

— Зачем меня забывать? — тихо спрашиваю.

— Затем, что я не нужен тебе. Там у меня может получиться, — сообщает так же бесцветно, и упорно идет дальше в сторону зоны вылета.

Я захожу в зону вслед за ним, хотя слышу, как кто-то из персонала аэропорта сразу делает мне замечание:

— Девушка! Провожающим туда нельзя.

Но, догнав, я как стойкий оловянный солдатик снова преграждаю Дане путь. Нельзя сдаваться!

— С чего ты взял, что мне не нужен? — тараторю, — конечно, нужен. Я… восхищаюсь тобой, уважаю тебя. Как человека, с которым меня очень многое связывает. Отмени поездку!

Данил в ответ только усмехается.

— Нет. Это не то, что я хотел бы услышать, — пытается обойти меня.

Решаюсь пойти ва-банк.

— Ладно! Я сделаю все, что ты хочешь. Ты действительно мне настолько дорог, — добавляю быстро, пока эта решимость не покинула меня.

Ведь то, что я говорю ему, правда.

Даня дорог мне, очень, и не просто как друг, даже если с ним порой бывает очень сложно. Он останавливается, недоверчиво сощурившись.

Буравит меня исподлобья суровым взглядом:

— Правда, все?!

— Все, — утвердительно киваю, — и даже больше! Только останься.

— Значит, вот оно что. Из жалости, только чтобы не убили?

— Разумеется, нет. Я бы не предложила ничего подобного никому из тех вояк, — киваю на них.

Однако моя дипломатия не срабатывает.

— Это странно! А почему мне предложила? — удивляется Даня по-детски обаятельно, — я же точно знаю, что тебе все-равно. Ты даже элементарно мне не веришь!

Как раз в этот момент к нам подходит мужчина в форменной одежде служащего аэропорта. Обращается ко мне:

— Добрый день. Пожалуйста, предъявите ваш билет и посадочный талон на рейс!

— Добрый, у меня нет, — отзываюсь раздраженно, не отрывая взгляда от Дани.

Сюда же, в зону вылета, потихоньку подтягиваются и военные.

Я почти на грани отчаяния — мне никак не удается уговорить его, мне не удается даже пообщаться с ним без вмешательства посторонних!

— Тогда вы не имеете права здесь находиться. Покиньте территорию зоны вылета, — спокойно требует у меня служащий.

Не двигаюсь с места.

Данил еще раз смеряет меня внимательным взглядом перед тем, как в последний раз произнести:

— Всех благ! Поверь, это лучшее решение для нас обоих.

Но я не собираюсь верить.

Я решаюсь на отчаянную меру. Протянув руку, требую:

— Дай посадочный талон!

— Зачем? — спрашивает он, тем не менее, доставая его.

Я беру талон и рву на две равные части, которые затем кладу себе в карман. Глаза служащего аэропорта округляются.

Некоторые из глядящих на нас вояк тоже начинают нервничать. Думаю, все они уверены, что перед ними хулиганка.

Один только Даня выглядит расслабленным — мои действия забавляют его. Усмехается:

— И что? Я зарегистрируюсь еще раз.

К моему большому облегчению, он, не мешкая, выходит из зоны вылета. Торопливо семеню за ним, понимая, что только что выиграла несколько важных минут для разговора.

— Становись в очередь! — требую у него возмущенно, но Даня со смехом подходит к вояке, который все еще регистрируется у стойки в числе опоздавших.

Тот пропускает его.

Даня торжествующе демонстрирует мне талон с безопасного расстояния, как будто я буду пытаться забрать его силой.

Впрочем, не удивлюсь, если сейчас он всерьез ожидает именно этого. Мы молчим, но недолго.

Потому что дальше я, окончательно сдаваясь, с улыбкой признаюсь ему в любви:

— Ладно, скажу. Вспоминай мои слова где-нибудь в окопе под пулями, или в плену под пытками! Может, они согреют тебя хоть немного, — улыбаюсь ему, — я люблю тебя.

И Даня восхищенно замирает.

Вояки снова зовут его, но он говорит, со всей серьезностью на лице и в голосе, не обращая уже ни на кого и ни на что внимания:

— Докажи!

— А как? — беспечно уточняю.

— У тебя паспорт с собой?

— Вроде да.

Даня настаивает на том, чтобы проверила, и я лезу в сумку, уже догадываясь, к чему он клонит. С трепетом, ожидаемо нахожу там свой паспорт.

— Поехали домой! — предлагает он мне со счастливой улыбкой.

И, пока соображаю, добавляет уже строже:

— Только через загс! А то знаю я тебя, опять сбежишь!

Не сговариваясь, беремся за руки и сбегаем из терминала по-тихому.

— Это что, типа да?! — смеется Даня уже на забитой людьми и машинами парковке аэропорта.