Зимой змеи спят

Я думал, ты умный человек, а оказалось — ты слеп, как дождевой червяк!.. Эмоции ослепляют твой разум, и, поддаваясь сиюминутным чувствам, ты окончательно перестаешь думать. Если бы ты хоть немного напряг свои извилины, то, наверное, сам бы догадался, почему мы не спасли никого из них… Просто мы, Наблюдатели, всегда работаем в одиночку, и наш человек, который сделал эту запись, был там тоже один, и поэтому спасти он мог только кого-то одного… А теперь представь себя на его месте и подумай: кого из этих людей ты бы спас?!..

С этими словами Май круто повернулся и направился к выходу из ресторана. На них уже оглядывались люди, сидевшие за соседними столиками. С некоторым опозданием подлетел официант:

— Какие-нибудь проблемы? Я могу вам помочь?

— Нет, — сказал с отчаянием Ставров, глядя в прямую спину удалявшемуся Наблюдателю. — Никто никому помочь не может…

* * *

— Ну, куда теперь? — спросил уныло Рувинский, когда они вышли из Останкинской башни и подошли к турбокару, ждавшему их на стоянке.

Георгий не ответил. Он озабоченно вертел головой, осматриваясь по сторонам.

— Брось, Гера, — сказал архитектор, — если за нами пустили слежку, то ведется она так квалифицированно, что тебе нипочем не углядеть, кто и откуда за нами смотрит… Садись в машину.

Он сел за руль и открыл дверной люк перед Георгием.

На улице быстро сгущались сумерки, и синергетические фонари в виде светящихся столбов, реагируя на недостаточную освещенность, все больше разгорались прохладным голубоватым светом. Это было красивое зрелище.

Ставров сел в машину и только теперь сказал своему спутнику:

— У меня есть идея, Валер. Но для ее осуществления нужны будут деньги.

— Много? — деловито осведомился Рувинский, запуская турбину.

— Не знаю… Сколько стоит сейчас двухместный номер в отеле?

Рувинский пожал плечами.

— Откуда я знаю? Наверное, смотря в каком… Ты предлагаешь нам перебраться в гостиницу?

— А другого выхода нет, — усмехнулся Георгий. — Домой к тебе ехать нельзя, твою загородную резиденцию мы тоже наверняка засветили, а бомжевать на пару не хочется — хватит, хлебнул я уже этого удовольствия по горло!..

Рувинский отпустил тормоза и наклонил ручку управления, выводя машину со стоянки. На ветровом стекле-экране тут же возникла карта города с обозначением «пробок» на дорогах и прогнозом опасных участков.

— Ладно, — сказал он, — попробую снять все свои наличные запасы юмов… хорошо, что я своевременно сделал «заначку» от Ассоциации…

Они выбрались на магистраль, которая мало чем напоминала бывший Проспект Мира.

Только временами то тут, то там, проскакивало что-то знакомое, сохранившееся на протяжении всех этих лет. На месте спорткомплекса, возведенного некогда к Московской олимпиаде, ныне находился гигантский бизнес-модуль. Рувинский приткнул турбокар в свободное местечко на стоянке, наказав Георгию ждать, и ушел в зал, где находились банковские терминалы. Вернулся он быстрее, чем ожидал Ставров, и с очень довольным видом.

— Вот! — сказал он, демонстрируя Георгию тонкую карточку так, как будто можно было невооруженным глазом прочитать ее содержимое. — Живем, Герка!.. Не надумал еще, в какой отель двинем?

— А тут и думать нечего, — сказал Ставров. — Конечно, в «Айсберг»!..

— Почему именно туда? — осведомился Рувинский, осторожно выруливая между турбокарами. — Там же, небось, дерут втридорога, это же «шестизведочник»!.. А что-то подешевле и поскромнее твою широкую натуру не устраивает?

— Нет, не устраивает. И по той простой причине, что в других отелях не может быть того кирпича с гильзой в дырке!..

Рувинский воззрился на своего спутника так, будто тот превратился в воскресшего покойника. Потом вдруг откинул голову назад и оглушительно захохотал.

— Осторожно, — с некоторой досадой посоветовал Ставров. — Ты же все-таки машину ведешь, и не по пустыне, а по городу!..

— Да я не веду ее, а автопилот! — сказал Рувинский и, сняв руку с джойстика управления, красноречиво помахал ею в воздухе. — Ну ты даешь, Гера!.. Ты меня просто убил… без ножа зарезал!..

— Ну уж, — возразил Ставров. — А что я такого сказал?

— Послушай, ты в детстве, наверное, слишком любил сказки, да? Ну, признайся!..