Зимопись. Книга первая. Как я был девочкой

Перемудрила? Хорошее имя для таких, как она. Господа и дамы, а сейчас перед вами во всем величии пустоты на месте совести предстанет мисс Перемудрила!

– Где научилась стрелять? – сменил я тему.

Ее единственный выстрел намного превосходил все последующие мои. Если бы не удар Карины…

Аглая усмехнулась, поерзав на подвернутой ноге:

– Пока жила в крепости, мне были открыты многие двери. В том числе те, что считались закрытыми. А ты?

– Ответ на этот вопрос является нарушением положения об ангелах.

– Плевать. – На меня вскинулось злое лицо. – Неужели думаешь, что преемница Верховной царицы верит во всю эту лабуду?

Отлегло от сердца. Лабуда, так лабуда. Отлично. Приятно поговорить с умным человеком. Это я о себе.

– Возможная преемница Верховной царицы обязана поддерживать веру во всю эту лабуду в своих подданных, – объявил я противнице. – Иначе они могут задуматься о чем не надо и придумать демократию.

– Что придумать?

– Способ убить совесть во всех, а не только в избранных.

– Не понимаю.

– Честно говоря, я тоже не понимаю, почему при единоличной власти совести нет у одного и у его приспешников, а при власти народа – у всего народа. Может, дело в самом институте власти?

К нам приближались голоса.

– Почему волков было так мало? – Мне вспомнилась чудовищная битва на причале.

– Сюда большие стаи редко приходят, – машинально ответила мисс Перемудрила, при этом очень сильно о чем-то размышляя. – Чем дальше от кладбища, тем меньше.

Нас увидели. Сюда бежали люди, много людей. С факелами и оружием.

– Спасите! Стрелок здесь! – завопила находившаяся под прицелом наследница. – Я поймала стрелка!

Лук…, тьфу, гнук был у меня в руках. Все это видели. «Запретное оружие», – всплыло в мозгу. Взявшему в руки – смерть.

– Увидела кого-то, он за мной, я побежала, он догнал… Это Чапа! Ангел Чапа! У ангела гнук! – визжала Аглая, как недорезанная.

Я тупо озирался. Меня брали в кольцо, которое сжималось, ощетинившись копьями. Можно было потрогать острия пальцем, если б не было жалко пальцы.

– Ангел убил Карину! Хотел убить меня как свидетеля! – навзрыд орала Аглая, упав на колени, словно от пережитого ужаса. – Я все видела! Я расскажу!

У меня забылись все слова. Шок, ступор, непонимание. Как?! Давно опустив лук-гнук, я отстраненно наблюдал за происходящим, словно все это было не со мной. Так может быть? Неужели поверят? И мне им нечего сказать, все видели, как я угрожал запретным оружием.

Вперед вышла Астафья. Ее меч коснулся моего горла, вторая рука вырвала л… нет, раз уж я в чужом мире, пусть будет именно гнук.

– Связать и увести, – приказала она войникам.

Только теперь я различил, кто нас окружает. Войники всех царисс. Видимо, первыми рванули через стену, как только вооружились.

– Спасибо, вы спасли мне жизнь! – Аглая чуть не полезла к Астафье с лобызаниями.

– До разбирательства – ее тоже, – спокойно отстранилась Астафья.

Глава 12

Карцер – обложенный камнем колодец глубиной в два моих роста и метр в поперечнике. Сверху – мощная бревенчатая крышка. Постаравшись, враскоряку можно подняться до крышки. Сверху снаружи она закреплена вставленным клином, не поднять. Щели нет, вся конструкция притоплена в землю. Звуков не доносится никаких. Где находится карцер, осталось тайной: меня привели и спустили с мешком на голове. Где-то рядом наверняка ожидают участи Фома, Глафира и Аглая. Если крикнуть, то, наверняка, есть шанс, что меня услышат.

Кричать не хотелось.

Из «мебели» – только глиняная посудина для «вдруг приспичит». В карцере можно стоять, сидеть на полу и лежать на полу в позе двойки, которую сжало тисками. Холодно и промозгло. Вот я и узнал, что такое карцер, как однажды возмечталось.

Когда крышка открылась, зубы стучали вовсю. Ко мне опустилась веревочная лестница.

– Вылазь.

Трудно сказать, сколько прошло времени. В подземелье оно течет по-другому. К тому же, я сумел поспать, проснувшись от холода и боли в затекших членах.

Едва голова оказалась в пределах досягаемости, на нее вновь накинули мешок. Не хотят выдавать ученицам местонахождение карцера. Чтобы даже мыслей не возникло кого-то освобождать. Мне такое во сне не привидится, а кто-то может – из дружбы, из неправильно понятой справедливости или согласно клятве Тайного круга, в которой обязались помогать друг другу невзирая. Тихий скрип ознаменовал закрытие двери помещения, где прячут преступников. Надо запомнить звук. Если по очереди открыть-закрыть все двери в половине цариссы, то…

О чем я думаю. О защите нужно думать. Доводы подбирать. Вспоминать возможных свидетелей. Но мозг заклинило. Вероломство Аглаи выбило из колеи и умножило на ноль. Все знают, что умножать на ноль нельзя. А оно умножило.

Некоторое время меня вели по коридору. Ритм движения был дерганый, тоже для сбивки навигации. Куда-то пришли.

– Ангел Чапа, – услышал я голос Дарьи. – Расследование завершено.

И, как медведь на теремок, навалилась невыносимая звуковая пустота.

Я стоял где-то перед кем-то, будто на расстреле. Нехорошее сравнение. До жути правдоподобное.