Зимопись. Книга первая. Как я был девочкой

– Вчера не стало Карины, – последовало тихое продолжение. – Еще раньше ушла от нас Милослава. Череда непостижимых несчастий. Но еще до последних известий я приняла решение, поддержанное присутствующими здесь цариссами и ее преосвященством. Для утверждения были необходимы сестрисса и две цариссы или три цариссы в случае невозможности привлечения сестричества. У нас кворум присутствует и даже избыточен. Тем лучше. Говорю!

Тишина стала просто звенящей. Скрежет собственных мыслей слышался громче стука сердец.

– Я удочеряю маловозрастных ангелов Василису, прозвищем Чапа, и Тамару.

Сбоку тихо охнула Зарина. Варфоломея продолжила:

– Сообщение об этом подписано высокими сторонами и отправлено в крепость, копия передана в сестрырь. Чапа и Тома, подойдите. Зарина, тоже подойди.

Сюрприз так сюрприз. Ковровая дорожка привела наши ноги на возвышение. Что у меня, что у Томы лица были малость ошалевшие. Зарина не отставала.

– Ангелы, поднимите правые руки, – приказала Варфоломея, когда мы приблизились.

Она вытащила небольшой нож. Два быстрых реза – и наши ладони процарапались ровно настолько, чтобы засочилась кровь. Затем царисса сделала подобные надрезы на обеих своих ладонях. Нож отправился обратно в поясные ножны, открытые кровоточащие ладони соединились с моими и Томиными. Узловатые пальцы переплелись с нашими, сжав стальным капканом. Постояв так с минуту, Варфоломея разорвала ритуальную сцепку и отступила назад.

– Чапа и Тома, преклоните колени, – объявила со своего места царисса Дарья.

Мы преклонили. Точнее, бухнулись – сказалось отсутствие опыта.

Сестрисса Аркадия величественно поднялась. Подойдя сбоку, отчего выпирающий эфес скрытого меча почти коснулся моего виска, она заговорила громко и торжественно:

– Человек, рожденный женою, краткодневен и пресыщен печалями, как цветок, он выходит и опадает, убегает, как тень, и не останавливается. Но сказано: просите, и дано будет вам. Ищите, и найдете. Стучите, и отворят вам. Ибо всякий просящий получает, ищущий находит, и стучащему отворят. Есть ли между вами такой человек, который, когда дочь его просит хлеба, подал бы камень? Так и Алла, да простит Она нас и примет, сурова и справедлива, но неизмеримо милосердна при своем всемогуществе. Неисповедимы Ее пути. То, что одной рукой забирает, другой дает. Высшее несчастье в семье благородной Варфоломеи обернулось счастьем обретения новых дочерей.

Голова нашей будущей мамы склонилась к говорившей. Руки сестриссы вознеслись и сняли со шлема Варфоломеи корону. Повернувшись, она поочередно повенчала наши с Томой головы кратковременным водружением.

– Именем Аллы всеблагой и всемилостивейшей, да простит Она нас и примет, сочетаю в единую семью доблестной Варфоломеи новых членов. Отныне ангел Чапа, четырнадцати полных зим, помимо титула ангела, что изменится лишь в крепости, будет зваться царевной Василисой Варфоломеиной. Ангел Тома, пятнадцати полных зим – царевной Тамарой Варфоломеиной. Соединенные кровью и высшей благодатью, да примут они на себя все положенные права и обязанности. Да будет так. Алле хвала!

– Алле хвала! – поддержала заполненная площадь.

Глаза Томы сияли. Ей нравилось происходящее.

Все-таки не по Каринину душу ехала сюда сестрисса Аркадия, как предполагали ученицы. Причиной были мы с Томой. Как и причиной многого другого, закрутившегося в гигантский непонятный узел. Что-то разрешилось, но не все. Далеко не все. Обидно чувствовать себя пешкой. Пусть даже офицером, званием ангел или царевна, но все равно не игроком, а управляемой фигурой на доске.

– Поднимитесь, – раздалось над ухом.

Руки цариссы помогли нам встать.

– Обернитесь.

Теперь все собравшиеся оказались перед глазами. Откуда-то изнутри всплыло ощущение праздника, окутывая организм покалывающей энергетикой счастья. Черт подери, хоть я и мальчик… да, главное, не забывать, что я мальчик – настолько оказалось приятно коронование в царевну. Наши с Томой руки приветственно взвились.

За спиной аналогично отсалютовали Варфоломея и Зарина. Народ ответил бурно и громко.

– Всех благ новым царевнам! – неслось оттуда. – Да здравствуют царевна Тома и царевна Чапа! Да будут неисчислимы зимы милосердной Варфоломеи и поддержавшей благородное дело пресвятой Аркадии! Алле хвала!

Длинные руки Варфоломеи широким охватом сграбастали всех троих, стоявших перед нею, а губы припечатали каждому горячее материнское лобзание.

– Мои девочки! – ввергнув в изумление, растроганно всхлипнула она, доселе казавшаяся непробиваемой и бесчувственной. – Вместе мы сила. Мы им покажем. Они еще узнают, кто здесь чего заслуживает. Поцелуйтесь, мои родные, теперь мы одна семья.

До этого момента все шло приемлемо. Последнее предложение поставило в тупик всех трех «сестер». Не сговариваясь, Тома с Зариной отвернулись от меня и влажно чмокнули друг дружку в губы, сопроводив кратким объятием. Затем оторвались и… замерли, застеснявшись.

– Что же вы? – поторопила Варфоломея. – Да воцарится отныне мир и спокойствие в нашей семье. Алле хвала!

– Алле хвала! – привычно отозвалась глазеющая площадь.