Зимопись. Книга первая. Как я был девочкой

Несколько отрядов, сразу отправившиеся за ворота по следам неприятеля, принесли первые вести. Рыкцари разрозненно уходили. Все деревни оставлены, а преследовать в лесах Дарья команды не давала.

– Пусть уходят. Побережем людей. После случившегося Верховная задаст им такого перца…

Тела погибших девочек принесли и убрали до завтра в одно из дальних помещений. Там же дожидалась отправки домой забытая всеми Карина.

На улицу принялись выносить столы с кухни и из комнат. Мы с Томой принимали поздравления учениц и новых родственников. Зарина бегала за мной хвостиком, счастливая донельзя. Иногда ее лоб омрачался скорбными мыслями, но ненадолго. Внутреннее солнце разгоняло тучи и прорывалось наружу.

Для меня и Томы школьная жизнь заканчивалась. Отъезд назначили на утро. Когда Зарину кто-то позвал и отослал с небольшим поручением, наклоном головы я указал Томе на свою комнату.

Немой вопрос в ее глазах вспыхнул лишь на секунду. Кивок подтвердил, что она поняла и сейчас придет. Чудовищно скрежетнувшую дверь, благим матом сообщившую свое мнение о скором отъезде хозяина, пришлось оставить открытой. Вошедшая через несколько мгновений Тома сумела затворить ее беззвучно. О, как. Не того хозяина ей определили. Или у женщин даже здесь свои хитрости?

Я плюхнулся на свой лежак. Поглядев на идеально заправленный Заринин, Тома вздохнула и присела на табурет.

– Объявляю всеангельский военный совет. – Я закинул руки за голову. – Вопрос один.

– Что делать будем? – угадала Тома.

– Именно.

– Сейчас или вообще?

Вопрос уже не вызвал глупых шуток, он стал вопросом жизни и смерти.

Кто-то прошел возле самого окна.

– А ты? – сказал этот кто-то невидимому соседу.

– А что я? – отчетливо прозвучал ответ, словно говорили прямо у нас в комнате. – Она царевна, а я кто?

Неравенство ломает судьбы и здесь. А со слов царевен – в стране все идеально, сплошное равноправие. Ну-ну.

Шаги удалились. Тому как ветром снесло с табурета, она примостилась возле моих ног на краешек лежака, одна рука нашла и крепко сжала мою, другая приложила палец к губам. Я тихо сказал:

– Насчет вообще – без обсуждений: собраться всем вместе и линять домой. Меня волнует, что делать сейчас. Прямо в эту минуту. Другой возможности самостоятельно покинуть школу может не быть.

– Предлагаешь бросить все и бежать к неведомому Кудеяру? – вышептала Тома, и выражение на лице сообщило, что такое развитие событий ее не вдохновляло.

– Варвара сказала, что Кудеяром занялись царберы. Куда бежать? Как искать? Чем питаться, чем защищаться от волков и людей? У нас больше шансов погибнуть или попасться… и тоже погибнуть, чем найти Малика. Давай накидаем все известные факты и тогда примем решение. Что мы имеем?

– Ничего, – грустно улыбнулась Тома.

– Имеем, что двое из нашей четверки завтра отправятся в крепость, один находится в лесах и в опасности, еще один в безопасности, но далеко в башне.

– Какие же у нас варианты? – еще грустнее поинтересовалась Тома.

– Бежать искать Малика или послушно ехать с Варфоломеей. Пока все.

– Минусы первого варианта понятны. Какие ты видишь у второго?

– Единственный. Кромешная неизвестность. В конце концов нас привезут в крепость, где будет что-то, чего не знает никто.

– Я за второй, – отпустив меня, Тома подняла руку как при голосовании.

– Вообще-то, я тоже. – Моя рука поднялась рядом. – Единогласно.

– Едем с Варфоломеей. – Тома повеселела. – Мы уже царевны. Если так продолжится дальше…

Оптимистка. Я вздохнул.

– Ты царевна, а я ни пойми кто.

– Ты тоже царевна. – Тома поднялась. – Отличная царевна. Если не проколешься – можешь сделать замечательную карьеру.

– Если, – снова вздохнул я.

Она вышла.

У меня оставалось незавершенное дело. Разговор, в котором необходимо поставить точку. Покрутившись среди высокопоставленных гостей, я дождался, когда папринций ненадолго остался один. Незаметно слиняв из толпы, я со всех ног бросился к нему.

– Дядя Люсик. Пара вопросов. Можно?

Папринций быстро огляделся по сторонам.

– Пошли.

Кабинет у него временно забрали, разместиться пришлось в спальне, куда переехали с трудом поместившиеся стол, стул и длинная лавка. Приглашающий жест усадил меня на лавку, сам папринций сел за стол. Мы оказались друг напротив друга почти вплотную.

– Вижу, молодой человек… прошу прощения, царевна Василиса, – он как-то очень по-доброму и не обидно усмехнулся, – раз вы приперлись до занятого человека, вас мучает информационный голод, помноженный на череду сумасшедших событий.

Нервные пальцы привычно забарабанили по столу, осунувшееся лицо смотрело мимо меня.

– Да, – признал я, расположившись на краешке скамьи, словно готовясь взлететь. – Вопросов много. Старых и новых. Начну с незавершенного старого. Зачем вам воздушный шар?

Глаза папринция обратились в щелки. Никогда не видел его взбешенным, но тут, кажется, достал по-настоящему.