Зимопись. Книга первая. Как я был девочкой

Малик, обретающийся у Кудеяра Лесного, именно там, в лесах Евпраксии. Недалеко. Если по карте. Впрочем, по глобусу рулеткой и до Австралии недалеко. К тому же, замечание Варвары, что Кудеяром занялись царберы, напрягало.

– Крепость далеко отсюда? – задался я новым вопросом.

– Не очень. Вправо от школы через земли Пятнадцати холмов, или сверху через Алую рощу цариссы Натальи.

Вспомнилось, что Глафира звалась Натальиной.

– Почему алая? – я постарался отрешиться от страшных картинок. – Деревья особые?

Дядя Люсик покачал головой из стороны в сторону:

– Когда-то отгрохотала великая битва. Цвет крови.

И здесь кровь. Везде. Кровожадный мир с людоедскими законами. Ох, доберусь…

– Сколько всего башен в стране?

– Двадцать четыре, – четко ответил дядя Люсик. – Бывает, некоторые простаивают пустыми, но недолго. Система не терпит пустоты.

Теперь я мог хотя бы примерно представить конечные размеры карты, которую мы начали составлять.

За окном неизмеримо выросли шум и гвалт. Высокие гости выходили к столам. Дарья громко обсуждала что-то с Аркадией совсем недалеко от нашей встречи тайных земных засланцев.

– Дарья – она кто? Почему так много знает о нашей Земле?

В ответ – пожатие плеч и задумчивое предположение:

– Просто рачительная хозяйка, которая не упустит своего. Стараюсь пересекаться как можно реже. Цариссу Дарью моя работа устраивает, большего мне не надо. Для нее моя персона – удачная шестеренка в слаженном механизме. Не усложняй простого, не множь сущности – правило, которого никто не отменял. Применяй, и будет тебе счастье.

Я долго формулировал следующий вопрос. Вряд ли получу ответ, но почему не попробовать.

– Этот мир – наше прошлое, наше будущее или нечто другое?

– Честно – не знаю.

– Уважаемые гости и хозяева, просим к столам! – донеслось снаружи.

– Мы еще увидимся? – спросил я, вставая.

– Обязательно, – сказал дядя Люсик. – Теперь обязательно. У нас одна цель. Вернуться домой. Всем вместе. Разве не так?

– Нас скоро увезут…

– Я найду способ сделать, чтобы либо мы к вам, либо вы к нам, – подмигнул дядя Люсик, вдруг помолодевший лет на десять.

Его усталость прошла как сон.

Глава 2

Вымотанные за день, мы с Зариной просто легли по своим постелям и через минуту спали без задних ног. Иногда будил шум – затянувшаяся гулянка утихомирилась лишь к утру, когда с набитыми пузами все окончательно расползлись по кроватям.

Утро выдалось хмурым, от погоды до настроения. Покрапывающий дождик навевал грустные мысли. Особенно терзала скорая разлука с Солнышком. Увидимся ли? Также не веселили четыре тела, завернутые в саваны и подготовленные к церемониальной отправке на кладбище в двух телегах. Глафира застыла в посмертном единении с Фомой, Карине составила компанию отлично справившаяся с последней ролью преемница Верховной царицы. Не зря ее выбрали в преемницы. Никто не мог сравниться с ней ни в боевом искусстве, ни, особенно, в политике. В умении чувствовать момент и говорить нужные слова. В гипертрофированной интуиции, чувствовавшей угрозу там, где ею даже не пахло – пока. Это и подвело. Устранение едва возможной в далеком будущем проблемы оказалось опаснее самой проблемы.

Зарина, переговорившая с матерью, показалась мне странно радостной. Глазки сияли новогодними огнями, переливаясь от тихого удовольствия к полному восторгу, который, казалось, едва сдерживался.

– Что случилось? – как можно равнодушнее осведомился я.

У меня-то скребли кошки. Хорошо так скребли, а наскребясь вдоволь – скопом гадили.

Мы выходили с завтрака, который нам организовали прямо на улице – никто не удосужился ночью разнести столы обратно по помещениям. Кухонная команда едва успела собрать посуду, помыть и предложить что-то на завтрак. Ладно, хоть помыли, в моем мире на древних пирах тарелки вылизывали дворовые псы, после чего в них снова подавали гостям.

Впрочем, необычность радовала. Для школы сегодня все было необычно. Никаких занятий, ничего будничного и рутинного. Ученицы отдыхали. На поле разбирали шатры, гости грузились – все сразу. В глаза отовсюду летела пыль, в нос – запахи пота, еды и ее последствий. Гомон стоял невероятный, треск дерева и хлопанье ткани шатров сливались с ржанием коней и одновременным разговором всех со всеми. Так казалось со стороны. Я внес свою лепту:

– Что сказала мама?

– Я еду с вами! – выпалила Зарина, едва не порвав рот улыбкой.

Кошки на душе пришибленно затаились.

– В крепость?

– Какая разница!

– Почему?

Мой вопрос поставил Зарину в тупик.

– Ты не рад…да? – Вмиг потускневшие глаза быстро пробежались насчет лишних ушей.

Словно по закону сообщающихся сосудов мое настроение резко взлетело.

– Это здорово! Но почему? Твоя учеба только началась… – произносил я, пинками изгоняя всю кошачью свору к Кузькиной матери.

За разговором к нам, вставшим посреди поля, где вокруг носились, таскали, галдели и толкались, присоединилась третья «сестренка».

– Ты уже слышалла? – запнувшись на окончании, Тома метнула обеспокоенный взор на Зарину.

Та равнодушно разглядывала носки своих сапожек. Актриса, мать ее Варфоломея.