Зинка vs Covid-19

Должно быть, молясь на восток,

Кочевники перемудрили,

В подшерсток втирали песок

И ржавой колючкой кормили.

Горбатую царскую плоть,

Престол нищеты и терпенья,

Нещедрый пустынник-господь

Слепил из отходов творенья.

Я слышал это стихотворение в записи, в исполнении автора и пытался подражать его интонации и ритмике:

И в ноздри вложили замок,

А в душу – печаль и величье,

И верно, с тех пор погремок

На шее болтается птичьей.

По Черным и Красным пескам,

По дикому зною бродяжил,

К чужим пристрастился тюкам,

Копейки под старость не нажил.

Привыкла верблюжья душа

К пустыне, тюкам и побоям.

А все-таки жизнь хороша,

И мы в ней чего-нибудь стоим.

– А все-таки жизнь хороша, и мы в ней чего-нибудь стоим,  –  повторила она и улыбнулась, –  посмотри, и дождь уже кончился. Пошли?

На Невском шумели машины, разгоняя воду, в лужах отражались белые облака и яркие солнечные блики. На проводах и растяжках кое-где еще висели капли.  Как малые школьники мы шлепали по лужам, держась за руки и повторяли:

А все-таки жизнь хороша,

И мы в ней чего-нибудь стоим.

Задержавшись у коней, на Аничковом мосту, Зина задала вопрос:

– А откуда ты знаешь стихи Арсения Тарковского.  Современная молодежь стихи не читает, ей больше рэп наравится.

– У матери была пластинка, где он читает свои стихи. С детства  слышал, забыл потом, а вот сегодня вспомнил.  У нее еще много было таких пластинок. Помню «Графа Нулина» в исполнении Юрского, сонеты Шекспира в переводе Маршака. Хочешь послушать сонет, который точно про тебя.

– Попробуй, с удовольствием послушаю.

Ты не меняешься с теченьем лет.

Такой же ты была, когда впервые

Тебя я встретил. Три зимы седые

Трех пышных лет запорошили след.

Три нежные весны сменили цвет

На сочный плод и листья огневые,

И трижды лес был осенью раздет…

А над тобой не властвуют стихии.

На циферблате, указав нам час,

Покинув цифру, стрелка золотая

Чуть движется невидимо для глаз,

Так на тебе я лет не замечаю.

И если уж закат необходим, —

Он был перед рождением твоим!

– Здорово, спасибо!  А ты с мамой живешь?

– Нет! – я слегка задумался, соображая, говорить, или нет, но решился, – она выпала из окна и разбилась, десять лет назад.

– Какой ужас, –  Зиночка побледнела, глаза её сузились, –  как это так, ничего не понимаю. И, как ты пережил это?

– Пережил? Я знал, что этим всё закончится. Она была истеричкой, мотала нервы и мне и отцу. Ревновала отца даже к стенке, хотя он был почти идеальным мужем. Я не любил её.

– Я заметила, –  немного успокоившись сказала Зина, –  когда ты назвал её не «мама» а «мать». А что отец? Он-то жив?

– Жив, но мы с ним редко видимся, общаемся по телефону. Он живет где-то в Орловской области, у них там секта какая-то но не религиозная а научная, «Белая земля» называется. Большинство из членов – физики-ядерщики. Живут комунной на природе,  занимаются сельским хозяйством. Что-то типа фаланстера.

– Я не психолог, конечно, –  заключила Зина, заглядывая в мои глаза,  –  но мне кажется,  что ты ищешь во мне  ту идеальную мать, образ которой носил в себе, и хочешь получить от меня ту теплоту и ласку, о которой мечтал, и не получил в детстве.

– Возможно, ты  права! Только ты не переживай так сильно за меня. Возможно я черствый и рациональный человек, но за эти десять лет как её не стало,  я уже смирился с этим фактом. А ты мне нужна сейчас как никогда. Мне хорошо с тобою, как ни с кем другим в этой жизни.

А давай ка прокатимся на речном трамвайчике!

5.

Ответь мне, читатель, что такое любовь?

Понимаю, тема большая, неподъемная. У каждого свое о ней  представление, свой личный опыт.

Но, кроме личного, есть еще опыт коллективный. Это романы и  любовные истории, сочиненные писателями, а пуще всего – пиитами. Не найдется, пожалуй, человека, который со школьных лет не знал бы эти строки:

Я помню чудное мгновенье:

Передо мной явилась ты,

Как мимолетное виденье,

Как гений чистой красоты.

Гению чистой красоты, Анне Керн, когда муза диктовала поэту эти строки – двадцать пять, и она уже семь лет как законная супруга престарелого генерала. Но, для поэта она верх совершенства. А уже два года спустя Пушкин разглядел, что: «у дамы Керны ноги скверны»!

Как же этот изъян укрылся от его пылающего взора летом 1825 года? Ведь уже была им написана и опубликована первая глава «Онегина», где он пишет:

Люблю их ножки; только вряд

Найдете вы в России целой

Три пары стройных женских ног.

Ах! долго я забыть не мог