Зинзивер

- Наверное, специфическое дерганье головой влияет, - предположил старшина и посоветовал: несмотря ни на что, все же кричать в лицо, чтобы осколок отчаливал от мозгов.

Я полагал, что он уже позабыл о моем вопросе, но старшина сам, без напоминания, вернулся к нему, объяснил, что комиссовать его могут хоть сейчас, но по другой статье, и тогда он лишится всех выплат и льгот по ранениям. А комиссовать по правильной статье никто не может, потому что тех переделок, в каких он побывал, официально не существует, официально этих событий как бы не было.

- Хмуреешь! - заорал я, потому что отчетливо увидел, что старшина опять, и еще даже пуще прежнего, почернел.

- Ничё, ничё, нормально, - успокоил он. - Это осколок поплыл в другую, безопасную сторону.

Он сказал, что все уже знает про свой осколок, и рассказал схему, по какой происходят видоизменения: вначале лицо становится темно-синим, потом темень словно спадает сверху вниз, и лицо делается обычным, на щеках даже румянец появляется, какой у него всегда был до этих событий.

В самом деле, вскоре лицо посветлело, аппетит появился, а затем и румянец. Он пригласил и меня поесть, но я отказался - не с моим птичьим рационом начинать с тушенки.

Узнав про мою дистрофию, старшина расчувствовался, полмешка манки насыпал, другой разной крупы и вермишели, консервов дал, растительного масла бутылку... В общем, вооружил под завязку. И все спрашивал, думал ли я еще сегодня утром, что встречусь с ним и так замечательно проведу время!

Он тоже не думал и не предполагал, просто когда осколок зашевелился, вышел на привокзальный базарчик, чтобы посмотреть конкретно, за каких людей он кровь проливал. И тут я в крылатке - точно некий Дон Педро!.. Гитару бы ему и романсы петь, чем не кронштейн Оболенский?! - якобы так, встретив меня, подумал старшина. (Он подразумевал меня героем известного романса, корнетом Оболенским подразумевал, но из-за присутствия в голове осколка путал слова, называл то клорнетом, то кронштейном...)

Засиделись мы с ним, наговорились... Если бы не осколок - умный парень, даром что сверхсрочник! Я от него многое узнал. И шутки у него оригинальные.

- Я, - говорит, - тебе спецпаек макарон дам, с мясной начинкой, чтобы сразу их готовил по-флотски.

Надорвал бумажный мешок, выдернул несколько макаронин и, продувая, выстрелил из них пауками, точно из духового ружья.

- В Африке есть народы, которые без зазрения едят пауков, жуков и гусениц, - недовольно заметил он. И совсем уже сердито и без всякой связи с предыдущим предложил посмотреть "автоматную очередь".

Он растянулся на "мосточке" и из сверхдлинной, в нескольких местах искривленной макаронины выдул сразу несколько пауков. Они легли на стекле, точно вишневые косточки. Тут только обратил я внимание, что все окна как бы изрешечены кляксочками или побиты молью.

- Вижу, скучать не приходится, - весело ехидствуя, сказал я, но старшина даже не улыбнулся.

- Когда меня будут заносить в Книгу Гиннесса, в интервью для мировой прессы я скажу, что некоторые смеялись над моим увлечением. Ты будешь в числе некоторых.

Последние слова он сказал как будто с угрозой. И я подумал: уж не хмуреет ли он?

- Со мной все в порядке, - успокоил старшина. - Завтра вагончик уедет, для некоторых в неизвестном направлении, и они никогда не узнают, кому пытались плюнуть в душу!

Уставившись, как удав, он медленно стал приближаться ко мне. И вдруг крикнул: хмуреешь! Крикнул так резко и пронзительно, что я, отпрянув, ударился о стену.

Не правда ли, оригинальные шутки?!

Старшина помог мне дотащить мешки с провиантом до остановки такси, и тогда я преподнес ему еще бутылку. Он растрогался, сказал, что берет ее только потому, что не знает, сколько еще проторчит здесь, на запасных путях. Дело в том, что вчера ночью, никого не поставив в известность, вагон-склад отцепили в Чудове, а вместо него погнали в Эстонию какой-то другой товарный вагон. Начальник по перевозкам объяснил ему, что вагон его потеряли и теперь надо ждать, когда хватятся и затребуют.

Старшина расстроился, но я сказал, чтобы не расстраивался - завтра же приду в гости. Он не разрешил - завтра ему придется целый день сидеть на телефоне в военной комендатуре, искать своего начальника по тылу.

- Лучше всего приходи под Новый год. (Он оставит мне классное сообщение у начальника по перевозкам.)

Мы крепко обнялись и расстались, как братья.

ГЛАВА 22

Мои хождения по базарам и комиссионкам, частые появления на кухне (готовил вермишель на говяжьей тушенке - чудный забытый запах на весь этаж) постепенно вернули мне утраченное уважение. А после того, как я добровольно вызвался быть старшим по кухне, появились сторонники и даже защитники моих прав занимать конфорку без очереди. Все у меня наладилось. И до того я привык к крылатке, что о пальто или другой верхней одежде даже не помышлял.