Зита. Дорога в небо

— Останься, — тихо сказала она. — Мне без тебя страшно.

Тяжелый, жуткий день кончался. За стеной мирно журчал голос Светки, что-то детям рассказывала спокойное и доброе на ночь. Она поморгала, посмотрела на свои грязные руки, передумала протирать ими глаза и поплелась в душевую. И на выходе уткнулась в Любимова. Удивленно уставилась на него. Парень покраснел и с каким-то отчаянием обнял ее. Ожидает, что обзовут молокососом и оттолкнут, поняла она. А ведь он влюблен в нее со школы. А она? Она попробовала прислушаться к собственным ощущениям и желаниям — и грустно улыбнулась. Кого она обманывает, себя, что ли? Ведь сама же попросила остаться.

Можно было сказать что-нибудь вроде «смелей, спартаковец!», но зачем, если можно просто обнять в ответ? В результате ковер внезапно пропал из-под ног, она даже слегка растерялась. Да, давненько ее не носили на руках. И куда же ее несут? Вот будет весело, если Костя сейчас ввалится в детскую… Но парень каким-то шестым или десятым чувством выбрал верное направление, и они оказались в рабочем кабинете, самом защищенном помещении штабного состава. Если защелкнуть замки, и с кумулятивным зарядом не сразу пробьешься. Любопытному Гогику точно ничего не светит.

— Я, наверно, сильно разочаровал вас, Лия Сергеевна, — угрюмо сказал парень потом. — Я не из талантливых любовников…

— Не ведись на вражескую пропаганду, — посоветовала она. — Насмотрелся риэл-порно, да?

— А где еще найти информацию по этой теме? — смутился, но с упрямством возразил Любимов. — У нас же все спектакли, все фильмы… вообще вся культурная продукция ну просто дико целомудренная! Как будто нет чувственной стороны любви! Вот и смотрим западное, чтоб хоть чуточку разбираться! А в республике запрет на порно! Нет чтобы свое что-то снять на хорошем уровне!

— Да не в чем там разбираться! — улыбнулась Зита. — Все эти любовные изыски — чушь и вражеская пропаганда, средство подавления молодежной бунтарности. И нечего там снимать «на хорошем уровне». Потому что нормальная, естественная реакция мужчины на женщину — загнуть ей ноги за уши и загнать по самые гланды, как выражаются грубые товарищи офицеры. Вот и все. Что там снимать?

— Ну уж не настолько мужчины примитивные животные! — буркнул парень.

— А сам чем только что занимался? — напомнила она.

Парень явно собрался ей возразить, но осекся и промолчал. Только дико покраснел.

— Костя, ты мне нравишься таким, какой есть, — мягко сказала она. — Очень-очень нравишься. Таким и оставайся, ничего больше.

— Вы удивительная женщина, Лия Сергеевна, — тихо сказал он. — Может, оно вам и не надо, но знайте — я буду верен вам всю жизнь. Слово офицера.

Он внезапно оказался рядом с ней, одним движением подхватил, заглянул в ее темные, серьезные глаза… и словно утонул в них.

— Я ведь мечтал об этом с девятого класса! — признался он. — Подойти, подхватить на руки…

Парень снова резко покраснел, видимо, мысленно продолжил словами «товарищей офицеров», о чем именно мечтал.

— Что ж не подошел? — мягко попрекнула она.

— Ну кто я такой был тогда? — пробормотал он. — Никто, прыщавый старшеклассник…

— Поменьше слушай всяких стервочек, они любят мужчин принижать, чтоб возвыситься самим, — усмехнулась она и мягко соскользнула вниз. — И особенно не слушай свою подружку-эльфиечку. Вот уж стервочка, пробы ставить негде.

— Люси не моя подружка, — пробормотал Любимов. — Просто…

— Просто она твоя ученица. А ты ее учитель. Следовательно, и ее мужчина. А она твоя женщина. И это останется между вами на всю жизнь. Всю жизнь она будет мысленно с тобой спорить, доказывать свое, обижаться, злиться…

— Мы давно расстались, — хмуро сказал Любимов. — И вообще она не такая. Настоящая спартаковка, в молодежном кулаке отряда, просто…

— Просто твоя ученица, — вздохнула Зита. — У меня ведь тоже есть учитель, я знаю, с чем это едят. Я Владимиру Даниловичу иногда глаза выцарапать готова. Но он — мой учитель. На всю жизнь. И все на этом, заканчиваем личные темы, дела не ждут. Отдай халат.

— Не отдам.

— А и ладно! — легкомысленно сказала она. — Все равно скоро баиньки.

— Мне в часть… — неловко начал Любимов.

— Нельзя тебе в часть, — вздохнула Зита. — Ты же там открыто высказывал недовольство, решения руководства республики резко критиковал, против меня всех настраивал, ну и настроил в результате. А сейчас явишься представителем моих интересов, да? Тебя как предателя застрелят у КПП, до штаба не дойдешь. Эту кашу надо расхлебывать издалека и очень аккуратно, чтоб больше никто не погиб. Сдавай часть заместителю по удаленному варианту, скажи, что форс-мажор.

— Я, если честно, не понимаю, почему до сих пор не арестован, — буркнул Любимов и вернул халат.

— Потому что не за что, — хмуро сказала Зита. — Участие пограничников в заговоре — моя и только моя ошибка. Непоправимая.

— В смысле?