Зивелеос

Первым поднялся для ответа парень с повреждённой шеей. Вид его определённо вызвал сочувствие у троицы за столом. Все трое ободряюще кивнули ему головой.

— Уважаемый судья, уважаемые заседатели, — начал парень помпезно после представления себя. — Я очень сожалею о том, что рядовое событие, которое в жизни называется любовное похождение молодых людей, и столь же обычное для наших дней явление, как платное предложение уличной женщины себя в качестве товара, вынудило тратить ваше время на такие пустяки по той лишь причине, что кому-то хочется обелить себя в лице уважаемой общественности.

Таня, услыхав слова её насильника, внезапно побелела от ужаса. Ей и в голову не могло прийти, что бандиты, иначе она не в состоянии была назвать этих людей, осмелятся так перевернуть всё в суде, а парень продолжал тем же спокойным помпезным тоном:

— Я прошу извинить меня, высокий суд, но мы с друзьями любим хорошеньких молодых женщин. Сегодня в средствах массовой информации ведутся споры по поводу того, нужно ли легализовать проституцию. Я думаю, что пример с нами является доказательством того, что это просто необходимо. Если бы у нас были официальные публичные дома, то и мы не искали бы себе подруг на ночь на улице, и эта же, извините, истица тоже не стояла бы на Калининском проспекте, а пошла бы в этот дом, где официально получила бы зарплату, а мы бы официально развлеклись, доставив друг другу удовольствие.

Таня закрыла лицо руками. Услышанное было выше её сил. Она плакала, едва сдерживая громкие рыдания.

И тогда вмешалась судья:

— Садитесь ответчик, — сказала она. — Вы начинаете ударяться в философию. Это сегодня не предмет обсуждения. Думаю, что ваши друзья по любви могут сказать сегодня то же самое. Я предлагаю вот что. Учитывая бездоказательность заявления истицы, у неё ведь нет ни одного свидетеля, который бы подтвердил факт именно насилия, мне кажется самым правильным в данной ситуации пойти сторонам на примирение и на том закрыть дело.

В комнате поднялся шум возмущения, но судья стукнула по столу кулаком закричав:

— Спокойно! Будете шуметь, прикажу очистить зал. Это суд, а не базар!

— Как же так? — спросила Татьяна, поднимая заплаканное лицо. — Но это же неправда. Как же я могу мириться с ними, когда они меня насиловали и силой посадили в машину.

— А кто это может подтвердить, дорогая моя? — ласковым материнским голосом заговорила судья. — Поймите, вы одна, а их четверо. Вы утверждаете одно, а они другое. Кто же вам поверит, если у вас некому защитить.

Звон разбившегося стекла заставил всех повернуть головы к окну.

В кабинет майора службы безопасности Скорикова вошёл встревоженный офицер связи.

— Товарищ майор, доложил он, — вчера поздно вечером в квартире Иволгиной был какой-то мужчина, но я не понял, кто. Я принёс вам запись. Может, вы поймёте?

Майор Скориков не стал терять времени на расспросы. Поставив ленту и нажав кнопку воспроизведения, он сосредоточенно настроил слух на голоса в комнате.

Сначала он ничего не мог понять. Иволгина разговаривала с подругами, затем вышла их провожать. Вернувшись, стала разговаривать с мужчиной, который по всей вероятности вошёл с нею вместе, но тогда почему она в комнате говорит ему: «Здравствуйте. Ну, наконец-то вы здесь»? Прокрутили начало снова. Голос мужчины был странным.

— Какой-то не совсем человеческий, — заметил офицер связи.

— Да нет, — усомнился Скориков, — просто наши микрофоны искажают, да и магнитофон. Надо высокие частоты подрезать, или, наоборот, низкие.

Они продолжили слушание.

— Стоп! — скомандовал майор. — Повтори.

Из магнитофона опять донеслось: «Я запру дверь, чтобы сюда никто не вошёл. Я специально не закрывала балкон».

— Смотри ты, — пробормотал Скориков, — заперла дверь. Это понятно. Кому нужно, чтобы застали с любовником в ответственный момент? Но причём ту балкон? Так, давай дальше!

Офицер нажал кнопку. После предложения Тани сесть магнитофон помолчал.

— Что такое? — удивился майор.

— Может, целуются? — предположил офицер связи.

— Возможно.

Затем прозвучало: «Ма-ма».

— Откуда там ребёнок? — опять удивлённо спросил майор.

— Вот и я не понял, — ответил связист. — Не принёс ли он ей ребёнка?

— Чёрт знает что! Стоп! — опять скомандовал Скориков. — Она просит его раздеться, чтобы не парился. Повтори ещё раз.

Оба слушают снова этот кусок.

— Да-а, — протянул Скориков, — и говорит с ним на «вы». Либо только познакомились, либо он стар для неё. А чей ребёнок? Шарада какая-то. Ну, давай дальше.

И тут же снова раздалось: «Стоп! Повтори!» Теперь майора удивил ответ мужчины на предложение раздеться «Не имею права».

«Отвечает, как военный», — подумал Скориков. И вдруг его осенила мысль.

— Слушай, а не милиционер ли этот мужик? Он при исполнении, а потому в форме и не может раздеться. Торопится уйти и потому отказывается от кофе. Но девушку знает и называет Танюшей. Ну да, они знакомы. Она же молода, а этот участковый, скорее всего, подкатывается к ней. Но с ребёнком неясность пока. Крути дальше.

И снова звучит: