Зивелеос

Вы можете бороться со своим адом внутри, сколько хотите. Это ваша личная проблема. Но, живя в обществе, будучи от него зависимым тем, что используете блага, вырабатываемые им для всех, вы обязаны жить по законам этого общества, которые должны иметь одну основу — хорошо то, что хорошо большинству, а не отдельным лицам. Общество не научилось пока делать так, чтобы каждый видел своё счастье в счастье других. Задача эта адски трудная, но не стремиться к ней общество не может, ибо все его помыслы сводятся всё-таки к добру. А добро это приходится защищать. Без насилия, увы, это пока невозможно.

Вы сегодня защищаете отщепенцев жизни, которые пытались изнасиловать девушку. Да если бы я, находясь в это время в небе, не увидел случайно, как её сначала преследовали на машине, а потом силой усадили туда, если бы я не остановил это насилие своей силой, то что бы стало с этой прекрасной душой? И вы ведь меня слушаете сейчас только по той причине, что я сильный.

Иначе меня бы выгнали давно. Своим непротивлением злу вы способствуете ещё большему насилию со стороны тех, кому в насилии не препятствуют. Негодяи, сидящие здесь, будут мною наказаны снова за то, что клевещут на невинную девушку, если вы сами не примите справедливое решение. Я свидетельствую, что они проявили насилие. Если вы объявите по телевидению, то наверняка найдутся и другие свидетели этого эпизода на улице.

— Да, но вы не можете быть свидетелем, если не предъявите суду документа, удостоверяющего вашу личность, — сказала, наконец, судья то главное, что волновало всех. Не могу же я написать в постановлении суда свидетельские показания Зивелеоса, который не является юридическим лицом в нашем государстве.

Николай задумался. Эта мысль ему не приходила в голову. Раскрывать себя не входило в его планы. Он посмотрел на Таню. Её глаза, голубизна которых, давно запала ему глубоко в душу, были обращены на него. В них была мольба о помощи. Честь девушки зависела от него.

— Хорошо, — сказал он, — обращаясь к судье, но продолжая смотреть Тане в глаза, — если для сохранения доброго имени Иволгиной и для справедливого наказания её обидчиков я должен представить мой паспорт, готов сделать это немедленно.

Вздохнув, как будто ему предстояла тяжёлая работа, Зивелеос левой рукой достал из внутреннего кармана пиджака паспорт и подошёл к столу судьи.

Подмостки сцены были невысокими, так что положить паспорт на стол, не поднимаясь, было нетрудно.

Судья торопливо схватила документ, раскрыла его и тут же изумлённо подняла глаза.

— Но этого не может быть. Я никогда не поверю, что вы журналист Самолётов.

В комнате ахнули:

— Кто???

— В паспорте написано Самолётов Николай Степанович, — пояснила судья. — Но я не могу в это поверить. Очевидно, это ваш очередной фокус. Вы совершенно не похожи ни на фотографию здесь, ни на снимок, который мы видели в газете с его публикациями.

— Я понял, — сказал Зивелеос. — Придётся открыть лицо.

Николай отступил на шаг назад, снял с головы шляпу, очки и усы и, удерживая их в руке, посмотрел сначала на Таню, потом на судью.

Таня вскочила на ноги с возгласом:

— Николай, я так и знала, что это вы. — Слёзы хлынули из её глаз. Она опять закрыла лицо руками.

В это самое время длинные тени упали в помещение. Зазвенело, разлетаясь, стекло второго окна. На обоих подоконниках появились люди в противогазах, по два человека в проёме каждого окна. Одновременно распахнулась дверь и в неё ворвались сразу несколько людей в противогазах и с какими-то аппаратами, напоминающими огнетушители.

Зивелеос мгновенно надел свой странный головной убор и закричал:

— Таня, ко мне!

Девушка, повинуясь скорее инстинкту, чем здравому смыслу, ибо для неё всё было непонятно, кинулась к Николаю и обхватила его за талию точно так, как сделала прошлым вечером на балконе.

От окон и от двери люди в противогазах включили свои аппараты. Из раструбов повалил белый дым, необыкновенно быстро распространявшийся по всей небольшой комнате. У ног Зивелеоса взорвались один за другим несколько взрывпакетов.

— Ну вот, сказал Зивелеос, — обращаясь, очевидно, к судье, — это ответ на наш спор. Но я ещё не всё сказал. Главное впереди.

С этими словами Зивелеос и Таня скрылись под окутавшим их изнутри облаком, поднявшимся высоко над полом. Наклонившись, оно быстро устремилось к окну, в котором ещё стояли солдаты группы захвата генерала Казёнкина.

Те двое непроизвольно бросили свои тела вперёд, навстречу Зивелеосу, и только потому, разлетевшись в стороны от пронёсшегося между ними облака, упали внутрь помещения. Впрочем, облака Зивелеоса они не видели, поскольку оно сразу же растворилось в белом дыме, выходящим из аппаратов, но зато они почувствовали его расталкивающую силу.

Судья, поражённая всем происходящим, едва успела заметить, как паспорт Самолётова каким-то чудом упорхнул в поднимавшееся облако.