Злачное место

…А хвост громадной ящерицы крушит кости неудачливому охотнику, так что смерть наступает мгновенно, тело смятым комком отлетает в кусты. Я-Эдвард и он-неизвестный с воплем подбегаем ящерице. Нас много, и мы ее одолеем! Но эта тварь («мегалания»?) очень проворная. Она хватает своими зубами за ногу ближайшего охотника и трясет его, мы швыряем в нее копья. И она отпускает ногу – из раны струится кровь. И вся рана в мерзкой слюне, тягучей, дурно пахнущей, изо рта ящерицы она свисает длинными нитями. Мы оттаскиваем раненого в сторону, а ящерица нас не преследует, она поворачивается и идет, виляя всем телом, к мертвому охотнику – обедать. Мы видим, что помочь ничем нельзя, и уходим, унося раненого. Охота сорвана. Какая уж тут охота, тем более что раненому плохо – он серый, он в поту, он (как Эдвард?) глотает, пытаясь бороться с тошнотой, потом перестает отвечать на вопросы, потом умирает. Я-Эдвард-мы видели много смертей и знаем, как выглядит мертвый, ошибки быть не может. Мы хотим его похоронить. Но это и некогда, и, кроме того, громадная ящерица неторопливо идет за нами, не нападая, но и не отставая. Так что мы бросаем ей тело, чтобы задержать ее. Но, уходя, мы смотрим на нашего товарища и видим странное-необычное-страшное: мертвый встает! Он тупо ходит по поляне, натыкаясь на камни, завидев нас, пробует идти за нами, но тут ящерица, к которой уже присоединилась и вторая, с такой же мерзкой слюной во рту, настигают его – он даже не делает попыток убежать от них, – валят и начинают разрывать на части…

…Эдварду было трудно стоять, и он тяжело осел на корточки, а затем и вовсе завалился на бок, тяжело дыша. «Уже скоро», – отрешенно отметил Джон краем сознания, он по-прежнему находился в трех местах – здесь, возле костра у подножия Улуру и в незапамятной дали времен…

…Люди знают теперь, как опасны громадные ящерицы, но хорошо хоть то, что от них никто не убегает. Ядовитая слюна убивает людей не хуже, чем яд (тайпана?) змеи. С ящерицами борются, их сжигают, выпаливая огромные участки растительности, их уже значительно меньше. Но они все еще встречаются, хотя их уже не так боятся, как поначалу. Да, мертвецы оживают, – но только затем, чтобы ящерице легче было догнать и съесть неповоротливую добычу. Но однажды один охотник уходит слишком далеко от ящерицы и проживает слишком долго – настолько, что он даже добирается до племени. И в племени начинается… то самое, забытое слово… Умерший и восставший мертвец начинает кусать всех остальных, и они тоже умирают, и их нельзя убить… хотя нет, можно – если разбить голову бумерангом или пробить ее копьем, главное – стеречься, чтобы тебя самого не укусили. Беда в том, что те, кто всласть наелся человеческого мяса, становятся… страшными. У них тоже есть название, тоже забытое. На английский его можно перевести лишь приблизительно: «бывшие люди-сейчас – не-люди-не-живые-убивающие-быстро», и еще понятие, означающее кенгуру, потому что эти «убивающие быстро» сигают на своих измененных ногах совсем как и они. И жизнь людей превращается в смертельную схватку – только то и спасает, что и до того она была не усеяна цветами. Приходится забыть об оседлых поселениях, жалкие остатки уцелевшего людского племени кочуют с места на место, собирая под ногами что можно.

Ирригационные сооружения заносит песком, так что белые, когда придут на эту землю, с презрением отнесут здешних обитателей к низшей из низших человеческих рас, не способных ни на какую созидательную деятельность. Ошибаются: они созидают. Все эти годы, проходящие в бесконечной борьбе с «убивающими быстро», люди ищут средство, которое может помочь им в этой почти проигранной битве. И наконец находят: отвар листьев эвкалипта, еще нескольких редких трав, если это смешать и настоять, а потом пить, «убивающие быстро» становятся вялыми, если едят такое мясо, и их легче уничтожить. Такой напиток пьют старики и смертельно больные, чтобы потом их тела съели «убивающие быстро» и отяжелели, не смогли бы прыгать, как кенгуру, тогда можно сражаться с ними относительно на равных. Хотя проходит не одно поколение, и не один десяток жизней заберут «бывшие люди-сейчас – не-люди-не-живые-убивающие-быстро», пока последнему из них не раздробят голову и последняя же ящерица, корчась, не забьется в огне…

Джон вновь возвращается из далеких времен туда, на поляну возле Улуру. Уже утро, костер почти потух. Голова трещит, как после перепоя, но тогда он еще не знал, что такое перепой. В ней почти ничего не сохранилось от того, что он видел ночью, так, смутные обрывки – охота… звери… смерть… Так что до сегодняшнего дня все это находится в какой-то далекой глубине как нечто необходимое, но в целом – сейчас ненужное. Масса его сородичей так и прожили жизнь, не использовав никогда эту память и эти знания. А вот ему, похоже, придется вспомнить все…

Джон присел над умирающим Эдвардом. Тот шептал: