Злая империя

Я делаю глубокий вдох. — И люди думают, что это гламурно? — Я думаю о некоторых людях в школе, Тиган и ее сучках, которые явно просто хотят быть частью действия, претендовать на статус. Они понятия не имеют, на что это похоже на самом деле, и никогда не узнают, потому что не смогли бы справиться с реальностью. Я не уверена, что многие люди могли бы.

— Люди — идиоты.

— Аминь, — шучу я. Наклоняясь, я провожу губами по его щеке, прежде чем остановиться у его уха. — Позволь мне сходить в ванную, а потом ты можешь отвезти меня домой. — Его рука ложится на мою, которая лежит на его бедре, и он тянет ее выше, пока я не обхватываю его и без того твердый член. — Себ, — рычу я.

— Ты упоминаешь дом, и вот что происходит, детка.

— Ты ненасытен.

— Ты жалуешься?

— Черт возьми, нет. Дай мне пять минут.

Я целую его в губы и дразняще сжимаю его член, прежде чем пересечь комнату.

Глаза Калли и Эмми следят за мной, и я знаю, что у меня скоро будет компания.

— Как у него дела? — Спрашивает Калли, как только мы заходим в ванную и обнаруживаем, что — каким-то чудом — мы одни.

— Да, ты знаешь.

Калли качает головой. — Я даже представить себе не могу, каково это для него. Потерять одного родителя плохо, но двоих? Так чертовски жестоко.

Эмми молчит рядом с нами.

— А как насчет тебя? — Спрашиваю я, поворачиваясь к ней. — Твой отец знает, что ты здесь с большими плохими байкерами?

Она фыркает от смеха. — О да, я полностью призналась. — Она закатывает глаза. — Он бы убил меня за то, что я с ними тусовалась, не говоря уже об этом. — Она указывает на то, что происходит в главном баре.

— Так почему ты? Разве ты не веришь ему, что тебе следует держаться подальше?

— Да, конечно. Мой папа умный. Чертовски умный, но…

— Ты не можешь не восстать, несмотря на то, что знаешь, что это неправильно? — Калли заканчивает за нее.

— Что-то вроде этого. Я не говорю, что хочу участвовать во всем этом. Я просто… — Она испускает долгий вздох. — Это часть моей семьи, моей истории. Так же, как и вы двое, я хочу знать об этом, понять это.

— Ты хочешь принимать собственные решения по этому поводу? — Я думаю. Именно так я отношусь к Семье.

— Да. Мои папа и дядя, они натворили много дерьма.

Я издеваюсь со смехом. — Разве не все они?

— Верно. Я просто… Я не знаю, мне просто любопытно, я думаю.

Глаза Калли на мгновение задерживаются на мне. Ранее по дороге в церковь я рассказала ей основы о том, что мы изучаем Жнецов, так что она знает, что Тео, по крайней мере, чертовски подозрительно относится к Эмми и ее нынешнему участию в семейном клубе, но мне не нужно спрашивать ее, что она об этом думает. Я чувствую ее преданность Эмми отсюда.

Я чувствую то же самое. Я не думаю, что она так нас рассердит. Но я также не могу игнорировать факты.

От всего этого у меня чертовски болит голова.

— Справедливо, — говорю я. — Ты имеешь полное право иметь возможность формировать свое собственное мнение. Просто… пожалуйста, будь осторожена.

— Так и есть. Мне нужно беспокоиться о своем отце, а не об этих страшных ублюдках. Круз очень ясно дал им всем понять, что произойдет, если кто-нибудь тронет хоть волос на моей голове.

— Ну, это хоть что-то, — бормочу я, направляясь к одной из пустых кабинок.

Девушки меняют тему на что-то более безопасное для обсуждения на публике. Даже если нас окружают все эти жаждущие власти и опасные люди, кажется разумным не говорить открыто о них и наших связях.

Калли радостно рассказывает Эмми, как Тиган упала лицом вниз с середины пирамиды на их последней тренировке по чирлидингу, пока мы возвращаемся в бар.

Кто-то идет к нам, его широкая, обтянутая кожей фигура занимает почти весь гребаный коридор, заставляет нас отойти в сторону.

Я смотрю на него, и меня осеняет узнавание. Его лицо выглядит немного здоровее, чем когда я видела его в последний раз, но я знаю, что это он. Я узнаю эти глаза.

Он кивает мне, явно точно зная, кто я такая.

— Джокер, — говорю я в знак приветствия, нуждаясь в том, чтобы он знал, что я более чем осведомлена о том, кто он такой.

— Принцесса, — рычит он, заставляя мои брови сойтись в замешательстве. Никто не называет меня так, кроме моих мальчиков. Но когда я снова сосредотачиваюсь, я замечаю, что он смотрит через мое плечо на Эмми, которая просто рычит от разочарования.

— Отвали, Джокер, пока я тебя, блядь, не кастрировала.

— Ты не говорила этого прошлой ночью. — Он подмигивает, искоса глядя на нее. От этого взгляда у меня по коже бегут мурашки. Он ненамного старше нас, и без всей этой крови, покрывающей его лицо, на него приятно смотреть, но что-то в нем просто вызывает у меня мурашки по коже.

Он исчезает в коридоре по направлению к ванной, прежде чем у меня появляется шанс ответить.

Поворачиваясь на цыпочках, я кладу руки на бедра и пронзаю Эмми взглядом. — Той ночью? — спрашиваю я, приподняв бровь. — Ты что-то хочешь нам сказать, принцесса?

Она отшвыривает меня, ее губы кривятся от отвращения при этом прозвище.

— Он просто взял меня покататься. Его байк чертовски быстр. Это было потрясающе.

— Адреналиновый наркоман, — бормочу я, смеясь.