Злая Русь. Зима 1237 (СИ)

Впрочем, все произошедшее со мной в последние дни, безусловно, так или иначе подразумевает Божественное провидение! С одной стороны… А с другой, я ведь о переносе сознания (или души!) в прошлое всерьез ни разу не задумывался именно с точки зрения свершившейся Божьей воли… Как минимум потому, что подобные размышления порождали кучу вопросов из разряда: почему именно я? А не кто-то более подготовленный? Почему сейчас? Изменится ли настоящее, если мне удастся остановить Батыя — и если да, то как? И вообще, я там буду в случае успеха миссии здесь? Это прошлое моей Родины, или иная, параллельная вселенная? Или действительно тринадцатый век, но внесенные мной изменения заставят пойти историю по иному руслу и создадут параллельную реальность?!

Короче, риторических вопросов были десятки — и быстренько прокрутив в голове несколько первых, я понял, что лучше ими голову не забивать! А тут вдруг эта не совсем обычная для меня просьба… Опять проявления сущности бывшего владельца тела? Его передавшиеся мне привычки, из разряда дежурных фраз при прощании с мамой? Скорее всего, хотя…

Впрочем, особенно рефлексировать и растекаться мыслью по этому поводу я все же не стал. Вместо этого крепко-крепко сжал маму в объятьях, и насколько смог нежно поцеловал ее в морщинистую щеку… После чего мягко отстранил женщину и тут же лихо запрыгнул в седло Буяна, без промедления направив жеребца к уже открытым воротам. Поравнявшись же со створками, я на секунду остановил скакуна, обратился назад и насколько смог бодро выкрикнул, вскинув руку:

— Я люблю тебя! И я вернусь!

Женщина энергично замахала платочком в ответ, до меня донесся ее чуть надтреснутый голос: «я тоже тебя люблю!» — причем сложилось полное впечатление, что Велена сдерживается из последних сил, чтобы не разреветься. У самого, блин, в горле запершило и в глазах замутнело… Чуть раздраженно пришпорив Буяна, я направил его к воротам детинца, отвернувшись от провожающей сына женщины с мыслью, что долг перед Егором в отношении его мамы я выполнил до конца!

И что теперь же мне предстоит исполнить долг перед моей Родиной, перед древней Русью и ее народом — десятками, даже сотнями тысяч мужчин, женщин и детей, кому суждено сгинуть под ордынскими саблями и стрелами, копытами степных коней… И у кого с моим «провалом» в прошлое появился пусть крошечный, но шанс избежать гибели — однако и реализовать его смогу столько я!

Какая жуткая ответственность, если вдуматься…

От воспоминаний о прошедшем утре и прочих размышлений меня отвлек скрип открываемых ворот Троицкого храма — небольшой деревянной церкви, единственной в детинце. Места в ней немного, так что на молебен по случаю отбытия Коловрата наша сторожа не попала — за исключением Кречета. Как впрочем, и большая часть людей боярина, также успевших собраться на небольшой площади у храма.

Из ворот его показалось несколько мужчин в ламеллярных панцирях — по какой-то причине дружинники все как один облачились в брони: толи придать торжественности моменту отбытия, толи продемонстрировать ельчанам, как влиятелен боярин, раз с ним путешествуют столь славные мужи! А может, и традиция у них какая, вроде как «присесть на дорожку» в моем настоящем…

Вои все крепкие, статные — и вычленить взглядом Евпатия мне среди них не удалось. Ведь во сне он уже был облачен в доспех и шлем с полумаской, да кольчужной бармицей! На несколько секунд я напряженно замер, пытаясь по поведению остальных дружинников боярина понять, кто же есть их вожак. Однако вскоре заметил, что Кречет замер во вратах церкви, обратившись лицом к алтарю и кого-то дожидаясь. А после разглядел, что в глубине храма по-прежнему стоит воин в доспехе, берущий благословение у местного батюшки, отца Николая. Когда же воин, наконец, разогнулся и двинулся к выходу, и на лицо его попали первые лучи солнечного света, я тут же понял — это и есть Коловрат.

При виде показавшегося в проходе боярина я испытал удивительную смесь разочарования и благоговения одновременно. Разочарования потому, что никакой выдающейся статью Евпатий не обладает: рост повыше среднего у местных, но и не великан (среди его дружинников есть парни рослее). Сложения также не богатырского — тому же Микуле он уступает, хотя все же довольно коренаст и широк в плечах. Но вот во сне казалось, будто бы богатырь и повыше, и покрепче, а тут… Внимательный, спокойный и уверенный взгляд умных голубых глаз, правильные черты лица с чуть выпирающей вперед крепкой челюстью, окладистая русая борода… Крепкий муж, ничего не скажешь — но ведь кажется, что подобных ему на Руси немало! Однако же, как показала практика, Коловрат на всю Русь был как раз один. Ну пусть не один, свой подвиг, по своему даже более самоотверженный, совершил Меркурий Смоленский, но все-таки… Все-таки именно этот человек сумел собрать настоящую рать, имея изначально лишь горстку людей — и бросился мстить, дав такой бой Батыевой орде, что память о нем пережила столетия!