Злая зима

– Не ревнуй, лохматый, – подбодрил его Феликс, – это ненадолго. Я не собираюсь выходить из проклятой башни. Я ждал этого столько лет! Может, и сам бы решился пойти, да мне не вкатить Сесилию – сил не хватает. Обидно было бы идти без моей ласточки!

Брун, напрягшись, приподнял пулемет и погрузил его в багажник, который сразу ощутимо просел.

– Все, в машину, – скомандовал он. – Время не ждет.

– Брун! Почему бы вам не придумать какой-нибудь план? – попытался воззвать к рассудку Клиф. – Просто идти в башню с пулеметом наперевес – это, конечно, эффектно, но как-то глупо. Дед, ну хоть ты ему скажи!

– Я на стороне медведя, – ответил Феликс, садясь за руль. – В моем возрасте откладывать нельзя – есть риск помереть еще на стадии разработки плана. Пора действовать. Вот только оттого, что мы грохнем пару-тройку кровососов, для девчонки ничего не изменится. Она все равно останется вампиром.

– У меня есть гипотеза, – признался Брун. – Она, конечно, не имеет никакого подтверждения, и, в общем, это скорее мои надежды… Жми на газ, дед, чего ждешь?

Феликс послушно утопил педаль, и джип рванул так, что Клифа вдавило в сиденье.

– Белла, изучая вампиров, провела аналогию с пчелами, – сказал Брун. – Мол, у них жесткая иерархия, закрытое общество. Упыри размножаются, если можно так сказать, только через альфа-вампиров. Они у них вроде матки. Белла исследовала сердце – то самое, что ты подарил ей, – и сделала вывод, что это уникальный орган, связывающий их всех в одно целое. К тому же Дробовицкого – композитора и бабника, который, в общем, никому не мешал, – убрали за то, что он написал музыку к опере, в которой определил сердце как слабое звено вампиров.

– Для этого тебе не обязательно было по театрам шататься, – пробухтел Феликс, лихо вписываясь в поворот. Клифа отнесло влево и прижало к стеклу. – Я тебе сразу говорил: лучший способ расправиться с вампиром – кол в сердце.

– Однажды, еще ребенком, я убил осиную королеву. Гнездо опустело через пару дней, – продолжил Брун.

– Думаешь, если замочить альфу, то и остальные вампиры сдохнут? – задумался Феликс.

– Остальные вампиры меня мало заботят, – отмахнулся Брун. – Я надеюсь, что если убить матку, то, возможно, пчела, которая еще не пчела, останется жить. Вампиры старательно затирают память ученым и вообще всем, кто подбирается близко к их тайне. Если бы у них не было слабого места, то и скрывать было бы нечего.

– Верно, – кивнул Феликс.

– Меня сейчас вырвет, – пожаловался Клиф, зажимая рот и держась за поручень над окошком. – Можно ехать помедленнее?

– Хорошо было бы уничтожить сердце Бальтазара, – задумчиво пробормотал дед, не сбавляя скорость. – Сдается мне, там и сидит корень заразы. Только где ж его взять…

– Оно у Джонни, – сказал Брун. – Он забрал его у меня.

– У тебя было сердце Бальтазара и ты его не разбил? – возмутился Феликс, поворачиваясь к Бруну, и тот, схватив руль, выправил машину.

– Я думал – это грузик для часов, – пробурчал он. – Смотри вперед, будет обидно, если не доедем. К тому же сердце Бальтазара не разбиваемое.

Дед покачал головой и возмущенно просигналил легковушке, которая тут же испуганно прижалась к обочине.

– Дед, ну правда, хотя бы не виляй так по дороге, – взмолился Клиф.

– Вопрос жизни и смерти! – крикнул Феликс, обгоняя машину по встречке и в последнее мгновение сворачивая от лобового столкновения. – Держись, косенький! Мне нравится твоя теория, медведь, – повернулся он к Бруну. – Любая теория, в которой вампиры подыхают, мне нравится. Но если она верна и пчела уже отведала медку, то она помрет со всеми.

– Эльза не хотела себе такой жизни, – сказал Брун. – И я бы почувствовал, если бы ее сердце остановилось.

– Если что, у меня есть внучка, – сказал Феликс. – Отличная девка. Сотку от груди жмет. Я, конечно, рассчитывал, что она себе человека найдет, но ты, как я посмотрю, нормальный мужик, хоть и животное…

– Дашь номерок? – Клиф просунул голову между сиденьями, забыв о тошноте. – Я как раз в свободном полете.

Дед покосился на него и пробормотал:

– Не дай бог дожить до правнуков…

* * *

Взглянув на потолок, увитый переплетающимися ветвями колонн-деревьев, Эльза поежилась, обхватила себя руками. Она словно попала в могилу: темную, сырую, с корнями, змеящимися над головой. Бледный как моль вампир посмотрел на нее, не мигая, и пошел вперед, безмолвно поманив ее за собой. Эльза обернулась на дверь, которая медленно закрывалась. Полоска солнечного света на полу становилась все тоньше, пока совсем не исчезла.

– Пришла. – Джонни показался из-за одной из колонн, повернулся к вампиру. – Я сам ее провожу. Ты продержалась дольше, чем я предполагал.

Эльза застыла на мгновение, увидев его, поджала губы.

– Иди за мной, – приказал он, направившись в глубь холла. – Альфа будет рад тебя видеть.

– Да неужели, – пробормотала Эльза.

– Не будет, конечно, мы не испытываем радости, – ответил Джонни, не оборачиваясь. – Это фигура речи.