Златокудрая Эльза. Грабители золота. Две женщины

Казимир, каким бы легкомысленным он ни был, выказал большую проницательность, бросая свой недоброжелательный намек. Он знал, что в свете все понимают с полуслова: несправедливое оскорбление обычно возмущает и понуждает принять сторону оскорбленного, но мелкое коварство слов достаточно прозрачных, чтобы быть всеми понятыми и достаточно завуалированных, чтобы не ранить хороший вкус, вызывает неудовольствие, и агрессор почти всегда вознаграждается улыбками общества.

Итак, обрадованный своим торжеством и тем, что оно послужит для его оправдания, Казимир наклонился к Терезе и сказал, указывая на Мориса, которого с большим трудом пытался успокоить барон де Ливри: – Ну, все узнали аллегорию, как мне кажется, и Морис узнал тоже. Будете ли вы еще смотреть на меня как на клеветника?

Вместо ответа Тереза повернулась к нему спиной и медленно направилась к своему мужу, которого она не теряла из виду ни на минуту.

Она подошла к нему, но он не заметил, как она очутилась рядом. Негромким, но дрожащим от едва сдерживаемого гнева голосом он воскликнул, обращаясь к барону:

– Я не позволю оскорблять ее в моем присутствии! Мой долг защитить ее!

И сказав так, Морис шагнул к графине де Брионн и оказался посреди салона. Справа от него находилась Елена, слева – Тереза, которую он все еще не замечал.

Тогда Тереза, немного бледная, но с улыбкой на губах, коснулась его руки и тихо сказала:

– Позвольте, мой друг, я хочу пройти.

Он остановился, совершенно растерявшись при виде своей жены: ведь он сейчас совсем забыл о ее присутствии на балу. Может быть, он даже забыл о том, что женат.

Она воспользовалась этим моментом изумления, прошла мимо Мориса, улыбаясь мужчинам, почтительно расступавшимся перед ней, приветствуя женщин, которые смотрели на нее с каким–то состраданием и, прежде чем кто–нибудь мор догадаться о ее намерении, очутилась перед Еленой, которой сказала так любезно и непринужденно, как только могла:

– Мне поручили, мадам, собирать пожертвования для бедных, и меня несколько смущает мысль, что я одна должна обойти всех приглашенных. Не окажете ли вы услугу, присоединившись ко мне?

– Ах, – прошептала мадам де Брионн так тихо, что никто не услышал.

И, пытаясь украдкой, закрыв лицо букетом, стереть слезу, которую не могла исторгнуть всеобщая завистливая злоба и которую великодушный поступок Терезы выдавил из самого сердца, она встала и громко ответила:

– Я охотно соглашаюсь, мадам, и благодарю вас за удачную мысль.

Тогда Тереза повернулась к мужу и попросила его идти впереди, прокладывая путь в тесноте. Она держала мешочек за один край, Елена за другой, и обе повторяли фразу, употребляемую в таких случаях:

– Для бедных, уважаемые дамы, для бедных, господа. Жертвуйте для бедных.

Так они пересекли все салоны и зал особняка и, когда пожертвования были собраны, Елена обратилась к жене Мориса с волнением, придававшим ей еще большее очарование:

– Мадам, вы позволите мне присоединить свою лепту к общим пожертвованиям?

– Конечно, сударыня, – ответила Тереза, подставляя ей мешочек. – Для бедных, – добавила она в улыбкой.

– Ах, если б они помолились за меня, – прошептала графиня.

– Они будут молиться за нас, мадам, – ответила Тереза.

15

Поведение мадам де Брионн в том затруднительном положении, в котором она очутилась, было исполнено спокойствия и достоинства. Не показывая вида, что она открыто пренебрегает взглядами, устремленными на нее недоброжелателями со всех сторон, она тем не менее не поникла головой и не дала недругам удовольствия видеть свои глаза опущенными. Однако при своем замечательном такте и знании большого света она заметила шушуканье, предметом которого она была, и отдала себе отчет в том, какая сцена должна была произойти в салоне во время ее отсутствия. Барон де Ливри получил от окружающих самые полные сведения по этому поводу и сразу после сбора пожертвований проводил Елену до ее экипажа. Ни одна деталь не ускользнула от нее: она мужественно встречала колкости, которые неосторожно задетые ею завистливые или чересчур рьяные поборники добродетели не без удовлетворения пускали в ее адрес.