Златорогий череп

Про контраст угадал, но в остальном ошибся. Буфетчица оказалась огромного размера жабой, втянувшей уродливую голову в кружевной воротник. К нижней губе прилипла папироса, которой она поминутно затягивалась, а дым выпускала через ноздри с шумным «фырхш-ш-ш». Индиговый балахон скрывал расплывшуюся фигуру, но студенистые руки со вспухшими венами выставлял напоказ. Пантагрюэльша не спешила приветствовать посетителей: сами подойдут, не переломятся. А обидятся — скатертью дорога!

Мите захотелось немедленно уйти, но желание утолить жажду все же пересилило.

— «Золотой ярлык» есть? — спросил он деловым тоном, подойдя к стойке.

— Есть-то он есть, да не в любую глотку захочет влезть! — голос у жабы был тонкий, хотя и с хрипотцой. — Нам с Трехгорки привозят в бутылях. Фырхш-ш-ш. Кажная встанет тебе, гусарик, в четырнадцать копеек.

— Бутылка надежней. Хоть и дороже, зато не балованное.

— Вроде усы уже седеют, а понимания не имеешь. Ты лучше на те же деньги возьми сразу две кружки, и на сдачу — так уж и быть, — «мерзавчик» добавлю. Фырхш-ш-ш. Чтоб покрепче шибануло.

— Ах ты, ведьма! Водкой из-под полы торгуешь? Угоришь через это дело, как есть угоришь.

— А ты что ли городовой? — огрызнулась жаба. — Кокардой не вышел Нифонтовну стращать!

Она облизнулась, прилепила к губе новую папироску. Долго чиркала спичкой. Закурила и сказала примирительно:

— Так что, наливаю две кружки? Фырхш-ш-ш. У меня хорошее, «Венское» да «Староградское».

— Э-э-э, давай какое потемней! И закусить. Раков нет?

— Ишь, раков ему! — всплеснула холодцами тетка, нарочно повышая голос, чтоб повеселить немногочисленных завсегдатаев. — Раки сейчас не по сезону. Вот, держи.

Она бахнула на поднос блюдце с черным сухарем, порезанным на мелкие дольки. Сыпанула поверх горку соли.

— Могу добавить пару колец «Углицкой». За отдельную плату.

Митя посмотрел на заветренный срез колбасы и счел за лучшее отказаться. Он уже сто раз пожалел, что не купил у входа чего повкуснее. Сбегать на крыльцо? Пять шагов всего. Но представив язвительные замечания старух по этому поводу, вздохнул и заграбастал поднос.

— Хоть апельсик возьми! Кислый, а вместе с тем и сладенький. Само то с пивом. Не?

— Не!

Почтмейстер перенес кружки и тарель с закуской на круглый стол в середине комнаты. Железный барабан с мраморной крышкой, такой невозможно расколоть или сжечь в пьяном угаре. Скамеек или стульев, равно как и другой мебели, в портерной не было.

— Тоже удовольствие… Стоя пить, — ворчал Митя, погружая усы в пену.

Сыщик огляделся. Пустые стены, без единой картинки — нет даже традиционных для любого питейного дома иллюстраций из журналов, пришпиленных кнопками. Лужи на полу, в которых плавают рыбья чешуя и окурки папирос. Хмурый трубочист. Простуженный чиновник поминутно сморкается в два пальца и вытирает их о штаны, стараясь делать это как можно незаметнее. Купец второго, а пожалуй, даже третьего разбора, уныло уперся локтями в каменную столешницу и раскачивается из стороны в сторону.

— Они нарочно сделали обстановку неуютной, — резюмировал Мармеладов. — Так ты больше пива закажешь.

— От тоски что ли? — фыркнул Митя.

— Вроде того. Чистая психология. Сядешь ты, спину расслабишь. Ноги вытянешь, а если есть скамеечка, как в «Павильоне» на Патриарших прудах, то и взгромоздишь их повыше. Будешь неспешно потягивать «Баварское». А здесь, не чувствуя комфорта, да на ногах — вон, гляди, в три глотка осушил кружку. И сразу за вторую принялся.

— Так ведь мы сейчас просто торопимся, вот я и усердствую… А так бы не спешил. К тому же в «Павильоне» я против здешних двух, могу три кружки выкушать. Ресторации с этого выгоды больше.

— А вот и нет. Ты у них просидишь час. Кресло занимать будешь. Зайдут в это время иные клиенты, им скажут: «Занято тем усатым господином, простите великодушно». В итоге за час только три кружки и продадут. Здесь же ты употребишь за четверть часа и пойдешь либо за добавкой, либо восвояси. Новый пьяница встанет на твое место. Выходит за час восемь кружек против трех.

— И все это только потому, что задницу некуда усадить?

Почтмейстер запрокинул голову, допивая пиво. Промокнул усы рукавом. Покосился на жабу за стойкой.

— Ох, плутня! Хорошо придумала. А чего же тогда столик маленький поставила? Вот сейчас все места заняты, куда те двое сунутся? — он повел бровями, указывая на мастеровых, вошедших в пивную. У одного фартук был весь в ошлепках засохшей глины, у другого перемазан красками. — Готов спорить на любой заклад, что это сыновья Крысина из артели. Помнишь, вывеску неподалеку?