Зло из глубины веков

Во-первых, не стольким уж и многим. Я всего-навсего помог тебе выбраться из могилы. А во-вторых, как бы там не было, я не хочу, чтобы ты чувствовала себя хоть чем-то мне обязанной. Потому что я уверен, что ты на моём месте поступила бы точно так же! И если ты собиралась общаться со мной только из-за этого…

Теперь Амира, не дослушав Руслана, его перебила.

– 

Ну что ты! – на лице её читался испуг совершенно другого характера. Она не на шутку испугалась, как бы её слова Руса не оттолкнули. – Я вовсе не это хотела сказать!

– 

Ну, а раз не это, давай больше к этому и не возвращаться? Договорились? – Руслан посмотрел на неё и широко улыбнулся.

Увидев, что гроза миновала, Амира в ответ тоже заулыбалась.

– 

Договорились, – по её голосу было понятно, что сердце её в тот миг наполнилось радостью. – Только всё равно, называть это «всего-навсего…

Последние слова она проговорила так тихо, что Руслан их и не разобрал.

Дойдя, наконец, до станции метро, друзья – они уже практически таковыми стали, – вскоре уже спускались по эскалатору в её подземный зал с перронами.

Руслан из их разговора уже знал, где жила Амира, – оказалось, что большую часть дороги им было по пути, – и поэтому сейчас, надумав проводить до самого дома, уверенно вёл её по подземке.

7. ЛОЦР ПОВЕЛИТЕЛЯ

Уже которые сутки Стас стоял в ужасной позе всё в том же загадочном гроте, в котором его угораздило найти загадочные скелеты с кольями в грудных клетках, закованный в цепи и измученный жаждой и голодом.

Царивший в подземелье тяжёлый зеленоватый полумрак окрашивал заплетённые пыльной паутиной каменные стены упырского логова самыми мрачными, какие только могут быть, тонами, делая их потрясающе зловещим и мрачным. Его почти не разгоняли слабые огненные блики почему-то неярко горевшего там факела, света которого только-то и хватало на то, чтобы не дать завладеть подземным гротом кромешной тьме. Казалось, что сгустившийся в его отдалённых углах мрак прятал в себе нечто кошмарное и злое, давно уже незримо подчинившее себе в том подземелье всё. И мрачные стены, и тяжёлые от сумрака каменные своды, и даже пол, который в полутьме тоже сделался угрюмым и страшным.

Факел горел там только один, хотя всего их, по-прежнему торчавших по одному в каждой из стен грота, и было четыре. Странно, но он, без устали отдавая свой слабый свет подземелью, уже который день напролёт горел совершенно без хоть какой-нибудь дозаправки!

Стас был прикован к одной из тех угрюмых стен. Точнее сказать, на ней были закреплены его оковы. Короткая и толстая металлическая цепь, соединяющая между собой железные «браслеты» на запястьях нещадно заломленных назад рук пленника, была наброшена на так высоко вбитый в стену крюк, что плечевые суставы бедняги едва не выламывались.

В этот грот его, помнится, угораздило влезть во время его одиночной диггерской вылазки. Он тогда думал, что ему неслыханно повезло. Ещё бы! Ведь он нашёл здесь, как ему в те минуты показалось, древнее захоронение, в котором всякое могло найтись! Стас ещё не обратил должного внимания на четыре лежавших там на полу скелета, в грудных клетках которых торчало по серебряному колу. А ещё читал, помнится, где-то, что раньше так хоронили упырей, чтобы те не могли потом ожить и подняться! Читал и, надо ж такому случиться, взбрело ему на ум один из тех кольев вытащить! Бр-р! Даже сейчас, по прошествии времени, за которое и вспомнить, и обдумать всё это успелось уже не меньше тысячи раз, неизменно каждый раз при этом воспоминании на кожу ему высыпалось огромное множество ледяных мурашек.

Приход в подземелье того самого из упырей, – Стас уже начал про себя называть их именно так, уловив, несмотря на беспамятство, как вцепившаяся в его шею зубами упыриха разговаривала с оживлёнными ею после этого сородичами по-русски, в русских же землях, он знал, человекообразных кровососов называли упырями, – что заковал его здесь, Стас почувствовал сразу. Едва только тот там появился. И даже чуть раньше, когда Степан – это оказался именно он, – ещё даже не успел выйти из каменного массива одной из стен удерживавшего Стаса в плену грота. Стас и сам не мог понять, что это за новое чутьё появилось у него в последние дни…

…Первый раз Стас увидел этого упыря в тот день, – а может, ночь? – когда пришёл в себя после укуса найденной им в подземелье упырихи. Степан был первым, кого вообще он увидел, придя в себя после того укуса. Бледное лицо упыря было так тщательно выбрито, что, казалось, это добавляло ему бледности ещё больше. Как добавляли её и высокие залысины на лбу, делая его лицо, как показалось Стасу, зловещим. Тонкие губы склонившегося над диггером предводителя общины упырей были едва искривлены в почти незаметной улыбке, хотя при этом он и казался обеспокоенным. Стас вначале даже подумал, что это кто-то из людей нашёл его в подземелье и теперь приводил в чувства.

– 

Очухался? – было первым, что сказал ему тогда ещё незнакомый бедняге упырь.

Ничего не отвечая, Стас попробовал было привстать и усесться там, где он только что лежал.

–